Я фыркнула, но Пашка мазнул мне кистью по носу:
— А ну! Не гримасничай! Глаза закрой.
Я послушалась. Кисточка легко прошлась по моему лицу, заплясала под носом, на веках, на висках, как танцовщица, выбивающая чечётку. Секундная пауза, и в меня уже тычет карандаш под глазами, а потом на губах… И жалобный голос Дёньки рядом:
— Пашульчик, мне нужен нюд! Лёгкость, юность, беззаботность!
— А я шо, тебе тут старую бабу рисую? — басом обиделся Пашка. Я открыла глаза и увидела его нахмуренное лицо в зеркале. Дёнчик страдал рядом, заламывая руки:
— Ой что будет, что буде-е-ет… Татьяна Валерьевна будет в шоке! Она меня убьёт!
— А я тебе говорила, — промычала, не размыкая губ, за что получила окрик от Пашки:
— Я что сказал?
— Я молчу…
— Говори-и-ила, но…
— Денис! — рявкнул Пашка. — Не мешай мне работать!
— Котенька, ну я волнуюсь, — залебезил перед ним Дёнька. — Это же мой первый показ! Это первые работы…
— Иди бухни, и всё пройдёт без нервов!
— У меня нету, — опечалился дизайнер. Гримёр кивнул на свой пиджак, висевший на стойке-вешалке:
— У меня есть.
— Коньячок? — слабым голосом умирающего лебедя спросил Дён.
— Коньячок, — твёрдо и по-мужски ответил Пашка.
Пока Дёнька прихлёбывал Хеннесси из фляжки, освобождённый от стенаний гримёр быстро и ловко закончил мой макияж. Глянув на себя в зеркало, я повернула голову вправо-влево, не узнав девушку напротив. Какая же она красотка! Лицо прямо светится! А глаза какие — огромные, выразительные, с длиннющими ресницами!
— Что ты со мной сделал? — неуверенно спросила, боясь шевелить губами. Пашка хмыкнул удовлетворённо:
— Я тебя накрасил, душечка. Чтоб теперь так на работу мне ходила каждый день! Я проверю! Дёнь, зацени, кака лепота!
— Зацениваю, — вяло улыбнулся бедный дизайнер с тонкой душевной организацией. — Ты настоящий волшебник, Пашулька!
— Так, ты походу уже нализался, — Пашка решительно отобрал у Дёна фляжку и сам отхлебнул глоток. При этом они так переглянулись, что мне сразу стало всё ясно. Мальчики, совет вам да любовь, но это… Я даже с таким макияжем боюсь выходить на подиум! Может, коньячку попросить?
Однако коньячок исчез в бездонных глотках раньше, чем я успела сформулировать мысль. И то хорошо, а то вон на корпоративе меня повело с глотка шампанского… Теперь надо как-то встать и пойти за заспешившим Дёнчиком. Но как? Руки-ноги не слушались, будто из них вынули кости и мышцы, а взамен набили ватой. Вот каким ватным пугалом с красивеньким личиком я буду шагать по подиуму?
— Цигель-цигель, миленький мой, ай-люлю! — заторопился Дён, раскрасневшийся от коньяка. — Скоро наш выход, девчонки уже томятся!