Я подошла, села на подлокотник, но маркиз одним ловким движением посадил меня на колени, верхом. Вот же… Соблазнитель! Протянул левую руку. Я начала осторожно массировать мышцы, а он снова чуть ли не замурчал:
— О да… Сильнее! Не бойся…
Сильнее? Смотри, как бы больно не было потом. Но он мужественно терпел и жмурился, как кот, которому теребят хвост.
— Больше чем прислуга — это как?
— Она меня практически вырастила. Родители даже поселили её с детьми здесь, на втором этаже. Она была кухаркой, уборщицей, нянькой, незаменимой. А потом приехал её муж из Испании, они сняли квартирку, зажили семьёй. Но Габриэла не перестала у нас работать. У неё сын почти моего возраста — мой самый первый друг и соратник во всех проделках… Нас даже наказывали вместе.
Антуан рассказывал неспешно, в своей средиземноморской манере, а я массировала руку, переходя всё выше и выше. Добралась уже до плеча, когда услышала приказ:
— Сними верх.
Именно приказ, тоном, который не располагал к размышлениям. Я потянула края блузки вверх, стащила её, бросила на пол. Розовый с белыми кружавчиками по краю лифчик, похоже, возбудил его, потому что Антуан впился в мою грудь одной рукой, сминая поролон, ткань… Чуть не порвал, но я быстро расстегнула застёжку, скинула лифчик, продолжая массировать его руку. Его пальцы сжали груди почти до боли, и я невольно вскрикнула, но Антуан привлёк меня к себе, не обращая внимания на сопротивление, коснулся губами соска… Втянул его ртом, прикусил слегка. Дрожь пронзила меня с ног до головы — такого ещё никто никогда со мной не делал. Так — властно, небрежно, только для себя. Но мне отчего-то нравилось. Он был первым, кто брал то, что хотел, брал от меня всё, как хотел… Не спрашивая разрешения, не ища согласия в глазах…
Даже не знаю, чем именно, но я почувствовала, как что-то давит мне на промежность. Что-то росло прямо подо мной. Ни с чем не сравнимое ощущение мужского достоинства. Но не успела я порадоваться за моего маркиза, как в двери раздался скрежет ключа, шаги по ковру коридора и тихий возглас. А потом с непередаваемым испанским акцентом женский голос воскликнул:
— Йа не смотрю, йа ушла на кухню, йа тут нет!
Антуан тихо выругался. Гармония была нарушена, возбуждение, охватившее нас обоих, схлынуло. Прикрывшись руками, я глянула в коридор, откуда отлично просматривалась гостиная, но тень женщины мелькнула и скрылась.
— Габриэла-а-а! — громогласно простонал Антуан. — Я же сказал — не надо сегодня приходить!
— Да я что, я ничего, йа тут нет, не смотреть… Йа только покушать принесла… — раздалось с кухни.