Правило 7. Борись до последнего
— Кто я?
— Ну я, Люба. Я уже в подъезде, сейчас поднимусь за деньгами.
Ступенька, ещё ступенька. Голос в телефоне:
— Егорова, ты что, набухалась там? За какими деньгами?
Я даже остановилась.
— Как за какими? Я же тебе отдала на хранение! Пять тысяч. Просыпайся, Зай!
— Я не знаю, о чём ты сейчас говоришь, но тебе надо домой баиньки. Проспись немного.
— Зая… Это я, Люба, ты чего! Я тебе отдала деньги, чтобы забрать их потом. За девственность. Ты проснулась?
— Егорова, ты сдурела или что? Какие деньги?
— Ну, ты же была со мной в гостинице…
— Я не знаю, что тебе дали в гостинице, я тебя проводила для компании. Никаких денег ты мне не давала.
— Подожди, я сейчас поднимусь к тебе…
— Даже и не думай. Я сплю. А ты езжай домой. Вообще уже, все с ума посходили!
В голосе Заи появились обозлённые нотки. Я даже усомнилась — а были ли деньги? Может, мне всё приснилось? Нет, нет же! Я дала ей пачку долларов в руки. Она спрятала их в сумочку. И улыбнулась…
— Зая, ты же мне ещё удачи пожелала… Послушай, ты не можешь так со мной поступить! У меня мелкая в больнице, ей нужна операция…
— Егорова, я тебя предупреждаю: если ты сейчас заявишься ко мне, я вызову полицию. Напишу заявление о клевете, ты пойдёшь под суд! А потом уже с полицией будешь объясняться, у кого ты какие деньги брала за секс. Поняла?
— Зая…
Я просто не знала, что сказать, как ответить, чем вразумить. Только поняла, что денег нет. Нет и не будет.
Как она могла меня кинуть?
Как?
В голове не укладывалось. Просто по-человечески… Впрочем, я ни разу не сказала Зае, зачем мне деньги. Но сейчас же сказала! Может, она не расслышала?
— Зоя, — я даже назвала её настоящим именем, а не дурацкой кличкой. — Моей племяннице осталось жить две недели, если я не заплачу клинике. Она умрёт. Ей всего три года…
— Егорова, алло! Я тебе объясняю популярно, что за вымогательство и клевету я тебя засужу. А ты решай сама, что делать. Мне совершенно параллельно, что ты делала в гостинице, за деньги или бесплатно. Я знаю только одно — ты мне никаких денег не давала, и я тебе ничего не должна! Ещё и в порядок человека привела бесплатно, а она недовольна! Иди домой, Егорова. Для тебя же будет лучше.
— Сука ты, Зая! — в сердцах бросила я, не найдя ничего лучше. А она сладко пропела в телефон:
— Разговор записывается, так что всё против тебя, дорогая!
Прервав звонок, я прислонилась к стене. Сердце билось в ритме похоронного марша — редко и странно, будто сейчас остановится. Вдох-выдох. Люба, надо что-то делать… Надо. Но что?
Что. Мне. Теперь. Делать.