Все поздравляют нас наперебой. Я устала. Болят ноги, болит спина… Голос Вадима как в тумане:
— Это ваша новая хозяйка, Васса Ульяновна. Надеюсь, вы все постараетесь создать для нее атмосферу тепла и удобства. Лариса Иванна, завтра устроите для Вассы Ульяновны полный осмотр дома и участка. Спасибо всем, в комнатах вас ждет подарок от нас — бутылка шампанского и коробка конфет. К тому же, на следующей неделе каждый получит оплаченный выходной, Лариса Иванна распределит дни. Все, Настя, проводи Вассу Ульяновну в спальню и помоги переодеться. Антонина, мне как всегда в кабинет.
Я поднимаюсь по лестнице, не видя ничего вокруг. Тусклый свет. Деревянные ступеньки. Металл перил. Спальня…
— Я вам приготовила, в чем спать, а тут пеньюарчик… Давайте расстегну застежку… Вынем шпильки из волос, наверное, у вас голова чугунная от них?.. Вот тут лосьон снять косметику… Телефончик внутренний, единичка — это Ларисиванна, двоечка — Антонина, а три — это я… После восьми мы в доме для прислуги, но если что понадобится, вы звоните, не раздумывая…
Настя говорила без умолку, и голос ее, звонкий, высокий, но не противный, а ласковый, как перезвон бубенчиков на свадебной повозке, не раздражал, а убаюкивал. Я чувствовала, как глаза закрываются, видимо, и Настя заметила это, потому что споро откинула одеяло, взбила подушки и позвала меня:
— Давайте, я вам помогу. Устали, наверное, свадьба такое дело…
Я даже не рассмотрела спальню как следует, потянулась к кровати на голос Насти, как телка тянется на мычание матери, села на матрас, поджала ноги. Легкая белая ночная рубашка на бретельках и с кружевами холодила тело, и хотелось согреться. Было страшно ждать Вадима. Не спросить, где он и что делает. Комната была большой, кровать — широкой и очень неуютной. Тело мое было привычно к работе, поэтому устала я не телом, а головой. Помолиться и лечь. Ждать.
Когда Настя вышла, я свернулась в клубочек, как дома, подтянула теплое одеяло под ноги, взбила подушку повыше и прикрыла глаза. Господи, Иисусе, сыне Божий, помилуй меня грешную… Прости, что не встала на колени перед иконой. Вещи мои все еще у тетки… Но тятя всегда учил, что Бог сначала в сердце и уже потом на иконах и в церквях. Он и сам молился шепотом, когда не со мной повторял слова. Говорил — это твой личный разговор с Богом, никого он больше не касается…
А потом я уснула, и сны мне в эту ночь не снились. Или снились, но я их не запомнила. Так закончился день моей свадьбы, моя первая брачная ночь и мое девичество.