День был как день. От вчерашнего побоища не осталось почти и следа. Вода плескалась в мощной земляной блокаде, светило солнце, подбирая влажные следы.
Не было бы счастья…
После водного нашествия прибавилось работы плотникам. Во многих местах нужно было ставить бетонные перемычки, следовательно, возникла необходимость в опалубке; возле будущих шлюзов посмывало подмостки для каменщиков. Начальство вспомнило о нас с Андреем, и мы наконец взялись за свое ремесло. С сундучком собственного изготовления мы мотались с объекта на объект, и в руках у нас пела неудержимая сила.
Дуся на какое-то время отошла на второй план. Хотя у меня почему-то было такое ощущение, что не могли мы с ней просто так расстаться…
После работы я собрался к Дусе.
Искупался в ерике — обмелевшей старице какой-то позабытой речки, насобирал букетик маргариток и, чтобы никто не увидел и не поднял на смех, спрятал его в фуражку.
До дома, в котором жила Дуся, добрался как раз под вечер. Был обычный рабочий день, и я мог не бояться, что она окажется где-нибудь на танцах или, возможно, в кино. Одно только тревожило: а если сейчас она не одна?
Чем ближе я подходил к дому, тем неувереннее становились мои шаги. Постучал в окно. Там мелькнуло ее лицо, она дала знак подождать и долго не появлялась. Когда вышла, мне подумалось, что она тщательно прихорашивалась…
Я протянул ей маргаритки, и Дуся смутилась. Мгновение раздумывала, потом направилась в дом ставить цветы в воду. Вернулась какая-то притихшая, немного рассеянная.
Мы шли степью, не разбирая дороги, и молчали, потому что я не мог отважиться хотя бы на одно слово. На губах у Дуси появлялась невольная усмешка и так же легко исчезала.
Степь завлекла нас и отрезала от всего мира. Я преградил Дусе дорогу. Она вопросительно подняла на меня глаза, и я был готов зажмуриться. Но выдержал взгляд и положил руки на ее плечи. Дуся растерянно и, будто сама того не желая, прижалась ко мне. Я тронул губами ее щеку, потом уста. И тогда она вдруг встрепенулась, обвила мою шею руками и горячо зашептала:
— Если у тебя будет любимая девушка, ты поцелуй ее вот так! — И земля подо мной поплыла, губы обжег пронизывающий огонь, закрутил меня словно вихрь, забивая дыхание. Мгновение — и я бы вспыхнул, меня бы не стало…
Потом я увидел, как высоко вздымается ее грудь, а губы у нее побелели, будто помертвели.
— А теперь иди… — Она рывком повернулась и пропала, прежде чем я опомнился…
Сколько раз после этого я ни пытался при встрече остановить ее, она избегала меня. А когда видел ее с кем-нибудь — как кто-то шутя протягивал слишком смелые руки и она оборонялась, заливаясь смехом, — это было нестерпимо, потому что меня жег ее страстный поцелуй, в котором не могло быть фальши.