Ева!
Нет, он нисколечко не забыл ее: так много связано с этим именем радостного и желанного, только в последнее время, правда, отзывалось оно в нем еще и горечью.
Он думал о ней постоянно, за исключением разве тех минут, когда вел танк на цель, и все помыслы, все желания были сконцентрированы на одном — только бы не подвела машина, только бы малейшая неточность не свела на нет старания его товарищей. А может, и тогда она была вместе с ним, незаметно помогая выполнить солдатский долг…
Утром пришли кое-кто из родственников, узнав о радостной новости. Так заведено уже издавна: банкет не банкет, но и не будничный завтрак. По-настоящему праздничный обед родители устроят несколько позже.
За завтраком люди расспрашивали о службе, дымили папиросами, рассказывали новости. А потом прощались — забот много, день ведь рабочий. Ближайшие родственники — среди них и дядя Опанас — задержались, рассудительно беседовали, прикидывая, где теперь место Гордею, намекали на женитьбу.
Дядя Опанас напрямик сказал:
— Вот бери Евку, да и нечего выбирать. Дом поможем поставить сообща, — и сразу почему-то прикусил язык.
Мать Гордея кинула сердито:
— Что ему Ева… Евка — беспутная девка. Пока близко был — хорошей была, забрали в армию — к другим льнула.
Слова матери жаром обожгли душу. То, что не мог высказать сам, сорвалось с уст матери остро и безжалостно — разумеется, Ева предала не только Гордея, но и ее материнские надежды, ранила ее в самое сердце… Но надо было держать себя в руках, смущенно улыбаться, говорить, что на его веку девчат как макового цвету, что его суженая еще где-то в люльке качается.
И хмель его не брал…
Вышел на улицу, сказав, что хочет глотнуть свежего воздуха. На улице ему встречались и стар и млад.
— С приездом!
— Спасибо…
Встретил Володьку Садового, бывшего напарника по трактору.
— Привет, привет! Слышу, говорят, приехал. И верю, и не верю. А и вправду… Здоровый ты стал! Мне же не повезло, видишь, не брали служить из-за болезни желудка.
— Не горюй, подремонтируют — и ты еще пойдешь…
— Ага, с салагами придется служить!
— Сам ты еще салага… — И вдруг отважился: — Слушай, что все-таки с Евой?
— А что говорить? Знаешь, писали тебе. Поживешь — увидишь. Будто не ладится у нее с кавалером. Теперь одна — ни с кем не ходит… А если тебе очень припекло, оседлаем вечером мотоцикл и заскочим…
Мотоцикл резво бежал по лесной дороге. Влажные запахи леса неслись с мощными потоками ветра, перехватывая дыхание. Хороша быстрая езда — падает под колеса дорога, шарахаются деревья, мигают ветви летучими мышами, а тебе петь хочется. Володя газует еще и еще, и вот они уже вылетают на пригорок, с которого видно, как искрится огнями Пещаница.