Выстрелило в саду первым цветом. За ним, словно белой шрапнелью, начали взрываться вишни, груши, черемуха…
За Миньковцами есть широкий овраг, густо обсаженный черемуховыми кустами. Там на зеленой траве лежал навзничь Гордей, выглядывая первые звезды. Ева сидела рядом, играя ромашкой.
Он коснулся ее руки:
— Что говорит цветок?
— Тайна.
Быстро подошла темень. Небо густо всходило звездами. Ева не успевала их считать…
Забросал, засыпал ее Гордей черемуховым цветом. Пьяная от черемухи, от его поцелуев, тихо смеялась, радовалась Ева. Теперь Гордей ее. Только ее. Теперь они всегда будут вместе…
Черемуха отцвела, зарозовела завязь на вишнях.
— Ты любишь детей? — спросила Ева.
Гордей нерешительно ответил:
— Дети — это счастье…
— Можешь считать себя счастливым…
Он долго целовал ее глаза.
А шел домой — сомнения одолевали. Кто-то из парней в армии говорил, что женщина в отчаянии готова на что угодно…
Зашел в дом, сел на скамью.
— Что такое, сынок?
— На работе допоздна… Потом с ребятами…
— А так ли оно? Говорят, Евка снова к тебе липнет… Совесть потеряла, бегает каждый вечер за десять верст. Смотри, чтобы до беды не дошло. Принесет в подоле, что тогда скажешь?
— Вы, мама, такое наговорите…
Не ужинал.
На следующий день пришел к председателю колхоза.
— А, Гордей… Ну как дела?
— На работе — хорошо… Но у меня просьба к вам, личная. Под Коростенем ведут новую дорогу, на строительстве нужны люди. Хочу поработать там какой-нибудь месяц.
— А как же делянка, участок твой? — укоризненно покачал головой Иван Петрович.
— Это мне просто необходимо. Понимаете? А на поле ребята без меня управятся, не подведут… Я вам вполне серьезно говорю — отпустите хотя бы на месяц. Не отпустите — совсем уйду.
— Не годится так, не годится. Ты подожди… Хорошо обдумал? Действительно необходимо?
— Иван Петрович!
— Ладно, ладно. Нужно — значит нужно. Но ты долго не задерживайся. Хоть к уборке возвращайся.
— Я раньше, Иван Петрович…
Была Ева в клубе, не видела Гордея. Говорили ребята, что куда-то уехал, а куда — никто не знает.
Больше месяца не было Гордея в Миньковцах.
Даже сам удивлялся, как выдержал так долго. Еще когда ехал в Коростень, спохватился, думал вернуться, но уже не хотелось быть смешным в глазах односельчан.
Дорога — это здорово! Перелопатили горы песка, щебенки. Первые бетонные плиты уже легли. Чудесно будет ездить по такой дороге!
Подружился Гордей с парнями. Заприметила его нормировщица Люся. Для него всегда была наготове улыбка, приветливое словечко. Бывало, подойдет к бульдозеру, заберется на сиденье и чуть ли не полдня с Гордеем в пыли и грохоте.