В притворе церкви разговаривали две женщины. Одна из них, с узлом за спиной, прижимала к себе двух детишек. Девочка застенчиво прятала лицо в складках материнской юбки. Мальчик с любопытством таращился на нас черными, как смородины, глазами, не выпуская изо рта грязного пальца. Другая женщина была похожа на монахиню, вся в сером, с усталым и печальным лицом. Она терпеливо что-то объясняла:
— Вам будет удобнее устроиться в палаццо Арсаго недалеко от Арженто. Обождите немного. Сейчас вернётся лодочник, и отвезёт вас туда.
— Но как же… — растерялась беженка. — Прямо в господском особняке?!
— Синьор ди Горо и мэтр Фалетрус распорядились устроить там временное жильё.
Я собиралась незаметно проскользнуть мимо, но последние слова монахини заставили меня остановиться. Мои пальцы стиснули тяжелую бронзовую ручку двери:
— Простите, — вмешалась я, обернувшись, — синьор ди Горо сам так приказал?
«Серая» женщина сочувственно мне улыбнулась:
— Церковь не может вместить всех, поэтому Совету приходится искать другие варианты. Никого не оставят на улице, не волнуйтесь. Подождите, я принесу вам воды.
— Н-не нужно, спасибо.
Кажется, она приняла меня за одну из тех несчастных, кто после сегодняшней ночи лишился крова. Выйдя наружу, я с облегчением прислонилась к стене, чувствуя спиной шершавость камня. Если Алессандро был здесь утром и отдавал какие-то распоряжения, значит, по крайней мере, он жив. Это была прекрасная, счастливейшая новость! Особенно по сравнению с остальными.
Там, возле церкви, меня и нашёл Пульчино. Спикировав сверху и задев крылом мне по уху, он привычно устроился у меня на плече. Острые коготки вцепились в кожу. Я улыбнулась, пригладив взъерошенные перья.
«Чему это ты так светишься? Я всё выяснил. Он в палаццо Арсаго».
«Да, я уже знаю. Слава Мадонне! А что с Манриоло?»
«Я про него и говорю. Лежит раненый в доме Арсаго, и его обвиняют в измене».
Яркие краски летнего дня вдруг потускнели. Я моментально пришла в себя, отлепившись от уютной стены:
«Что? Как — в измене?!»
«Говорят, взрыв порохового склада подстроили фиескийцы во главе с неким доном Маньяско. В Совете решили, что Манриоло — его сообщник».
Я растерялась: «Какой-то бред… Это из-за того, что он ариминец? Но Манриоло не успел бы даже забраться в Арсенал! Он ждал меня на лодке в канале Спиналонги или прятался от стражников, в любом случае он и близко не подходил к пороховому складу!»
«Кто это подтвердит?» — скептически вопросил Пульчино.
Только сейчас я вспомнила о синьоре Алонзо. Вряд ли он захочет, конечно, явиться во Дворец дожей и сообщить Совету о затее, которую намеревался осуществить нынешней ночью, но он должен был подтвердить невиновность Манриоло! Пусть скажет, что ариминец выполнял какое-то его поручение!