– Нисколько. Напротив, это даже кстати. Боюсь, что без меня сестре здесь будет одиноко, Ассунта – не слишком подходящая для нее компания. Сейчас прикажу ей собираться.
– Я сам могу передать Джулии просьбу графини, если она дома.
– Она сейчас на террасе, с этой… этой, – Рикардо нервно передернул плечами и подлил себе еще вина. – Иди, если хочешь. Лично я стараюсь бывать там пореже.
***
Я сижу на террасе, закутавшись в плотный плащ, хотя солнце поднялось уже высоко и упорно греет мне спину. Передо мной стоит деревянное блюдо со свежей рыбой. Дальше – через шесть каменных плиток – зияет черный провал вонючего логова, куда тянется цепь от столба. Вчера расстояние составляло восемь плиток. Каждый раз я рискую подобраться на шаг ближе. Пульчино давно объявил меня чокнутой, и теперь просто исчезает по утрам, отгораживаясь от меня своими чаячьими хлопотами. Сегодня паурозо еще не появлялась, хотя я всем существом чувствую ее голод. А еще – отвращение, боль и бессильную ярость. Я бы ушла, но кое-что меня беспокоит.
«Вкусная рыба», – зову я. В ответ получаю яркую мысле-картину моего трупа с разорванным горлом. Обомшелые, вымытые приливом плитки террасы все испятнаны кровью. Очень зрелищно, спасибо, пробрало аж до озноба. Пока я прихожу в себя, перепончатая лапа молниеносно выстреливает из темноты, хватает рыбину и исчезает. Я едва успеваю заметить мелькнувшую в проеме желтоглазую треугольную морду. Глянцево блестит мокрая кожа, вокруг рта – кровавые язвы. Так. Теперь ясно, почему она прячется.
Поднявшись, изучаю столб, к которому крепится цепь. Толстое крепежное кольцо, совсем недавно маслянисто блестевшее, все усеяно точками ржавчины. В одном месте металл даже начал крошиться. У паурозо хорошие зубы и ядовитая слюна, способная разъесть что угодно, поэтому цепь и кольцо клепали из особого заговоренного сплава. Даже прикосновение к нему причинит хищнице серьезную боль. Однако это ее не остановило.
Вряд ли ей удастся освободиться таким способом, так как пластина слишком толстая, но в своей одержимости паурозо не желала этого понимать. Все обладатели старой крови тяжело переносят неволю. Пусти рыбу в аквариум – она приспособится со временем, паурозо – никогда. Я бы выпустила ее где-нибудь подальше от нашей лагуны, но кто мне позволит?!
«Я не могу тебя отпустить, – говорю как можно отчетливей. – Дождись полнолуния… и все случится само собой. Ты будешь свободна. Мы обе будем свободны. Не нужно себя калечить».
Два желтых огонька загораются во тьме – и гаснут. Хищница молча сопит, но глаза ее кричат так, что у меня закладывает уши. Мы обе задыхаемся от раскаленной ненависти. И все же чутье