Но в душе я понимала, что даже если бы случилось чудо, и меня представили Рикардо как одну из венеттийских патрицианок, это не пробудило бы в нем никаких чувств. Он меня попросту не замечал. Так же как год назад, когда Джулия издали показала мне его среди веселой кутерьмы праздничного шествия… В тот момент мир для меня необратимо изменился. Солнечные лучи стали ярче, воздух наполнился сладостью, и украшенная площадь вокруг нас заблестела, как драгоценная брошка на голубом платье неба. С тех пор мои мечты, которым я предавалась в уединении крипты, приняли несколько иной оттенок.
Любовь – слишком сильное чувство для одного человека. Она греет, если разделить ее на двоих, но когда ее огонь горит лишь в одном сердце, оно вскоре устанет и обратится в пепел…
Снаружи послышались голоса служанок. Кто-то звенел посудой на кухне, во дворе заскрипел ворот колодца… Дом постепенно просыпался. Отлепившись от стены, я старательно умылась, чтобы скрыть покрасневшие глаза, и приготовилась дальше добросовестно играть свою роль. Что поделать, если Рикардо ко мне равнодушен? Это ничего не меняет в моих планах. Придав лицу подобающее выражение, я вышла в полутемный коридор.
– Мелина! Мелина! – долетел из салона веселый голос «брата». – Куда она подевалась, бесстыдница? Где таринский сыр? Где ветчина? Мы здесь, понимаешь, умираем с голоду!
Я подумала, что решительно не понимаю мужчин. Только что они готовы были поубивать друг друга, а теперь смеются и спорят, что лучше подать на завтрак: колбаски под соусом или острый сыр с ветчиной!
Хотя… что я вообще понимаю в дружбе? Стоя на площадке лестницы и касаясь ладонью гладких, отполированных перил, я вдруг почувствовала острое одиночество. Венетта не стала мне родным городом, я была здесь чужой, отгородившись от всех стеной лжи, которую сама же воздвигла. На какой-то миг мне отчаянно захотелось вернуться назад, на остров Терра-деи-Мираколо, где меня окружали друзья, жизнь была безоблачной и невинной, а ложь – маленькой и безобидной.
С этой маленькой лжи все и началось.
***
Мы с подругой сидим вдвоем, и крипта обнимает нас тихими темными крыльями, солнечные блики ластятся к стенам и потолку, колеблясь в ритмичном танце.
– Может, сходишь в скрипторий вместо меня? – спрашивает она умоляюще.
Друг от друга у нас давно нет секретов. Я вижу ее мысли как на ладони, и она мои – тоже. В крипте ей тесно и душно. Ее влечет в сад, где беззаботно поют птицы, одуряюще пахнет нагретой травой, а в дальнем, запущенном углу дремлет старый каштан. Его густая крона удачно скрывает тот факт, что каменная стена в этом месте наполовину разрушилась, превратившись в почти удобную лестницу для незваных гостей. По крайней мере, для тех, кто не боится порвать свою куртку о колючую ежевику.