Уходил от нее Антон, люто ненавидя себя и видя перед собой наполненные слезами родные глаза. Только вот, и это было игрой со стороны матери. Угрозы сына ее не проняли, да и не поверила она в них. В следующий раз опять поступит по-своему. Осталось понять, когда случится он — этот следующий раз.
А потом он приехал сюда и принялся ждать. Просто ждать, ничего не планируя делать. Антон признался себе честно, что дико хочет увидеть ее, просто увидеть. Посмотреть издалека…
Она появилась на крыльце, держа в руках огромную коробку, перевязанную голубой ленточкой. Антона поразили бледность и растерянность на лице Даши. А потом она и вовсе повела себя странно — пересекла небольшой двор и бережно опустила коробку возле мусорных контейнеров. Постояла над той немного, глядя сверху-вниз, развернулась как-то неуверенно и побрела прочь. Именно побрела, как старуха волоча ноги.
Решение созрело молниеносно, и Антон плавно покатил за ней. А когда поравнялся с ничего не видящей вокруг Дашей, опустил пассажирское стекло, притормозил и велел:
— Садись в машину.
На него она посмотрела так же как на ту коробку недавно — пустыми потухшими глазами. И молча подчинилась, словно ей было совершенно все равно, кто перед ней, что говорит и что собирается делать. А собирался Антон все выяснить, даже если правду придется из нее вытряхивать. В том, что случилось что-то очень неприятное, он не сомневался. И еще ему вдруг стало за нее страшно — панически страшно.
Когда Даша заняла пассажирское сидение, Антон развернулся и направился к поликлинике, а вернее, к мусорке. Когда выходил из машины и вернулся с коробкой, реакции со стороны девушки не последовало практически никакой. Она разве что мазнула по коробке равнодушным взглядом.
— Что тут? — спросил Антон. Нарисована была машинка. Судя по всему, обычная, на ручном управлении.
Даша перевела на него взгляд, и он прочитал в нем мучительные попытки осмыслить, о чем именно ее спросили. Да что же с ней такое?! Никогда еще он не сталкивался с таким… И душу буквально выворачивало, на этот раз от беспомощности и непонимания.
— Даша, что тут? — придвинулся он к ней вплотную, заглядывая в глаза.
Он положил руку ей на плечо в попытке растормошить. И тут случилось то, чего он ожидал меньше всего. Взгляд этой девушки, устремленный на него, внезапно заволокло таким всепоглощающим горем, что даже цвет глаз резко потемнел. Вот они только были сухими, как из них буквально брызнули слезы. Антон прижал ее к плечу в невольном порыве, чтобы только не видеть этого всего. Но не слышать ее рыданий он не мог, и они порождали в его душе что-то страшное, угрожающее и стремящееся излиться наружу.