— Да тихо ты! — крепко прижал он ее к себе. — У тебя сильный жар. Нужно хоть немного сбить его, пока не приготовится настойка. Иначе сгоришь…
Но она не может снова допустить, чтобы этот мужлан увидел ее обнаженной! Но и сопротивляться его сильным и горячим рукам, которые в этот момент стянули сорочку через голову, Лея не могла. На ней остались только панталоны, которые Асмунд тоже через секунду снял, не обращая внимание на слабые попытки Леи сопротивляться.
А дальше начался ад. Он поднял ее на ноги и тут же завернул во что-то обжигающее холодом. Хвала богам, сознание моментально уплыло в заоблачные дали, не дав ей умереть на месте. В следующий раз Лея очнулась от того, что ее голову приподняли и к губам прижали край кружки.
— Пей. От этого тебе должно стать легче, — услышала она голос Асмунда и с трудом подняла веки.
Его лицо было так близко, а руки так крепко держали голову и прижимали к губам кружку, что отвернуться она не смогла. Волей-неволей пришлось глотать обжигающее горькое пойло. Лея закашлялась, и какое-то время он прижимал ее к себе и легонько похлопывал по спине. Но потом все равно заставил допить настойку до дна.
— Уна… Уна!.. Не уходи. Мне нужен твой совет. Уна… Зачем вы так со мной поступаете?..
Лея понимала, что бредит, что всего этого не может быть на самом деле. Да и было это так давно, что, казалось, в прошлой жизни. С тех пор она успела выйти замуж и даже потерять все, что имела. Но почему-то сейчас она снова оказалась дома, в родных стенах, где вокруг были враги.
— Вива, ты где? Помоги мне…
Вива, чертовка, где-то шляется. Сколько можно ее звать? И что тут делает Кнуд? Не надо! Он снова хочет ударить ее.
— Нет! — крик срывается с губ, горло прожигает каленым железом. — Нет! Не делай этого!..
Пусть только уберет руки, не трогает ее. Она его не хочет, он ей противен, как мужчина…
— Тише, тише… Тебе ничто не угрожает.
Этот голос принадлежит не Кнуду. Тогда кому? Он кажется ей знакомым, только, никак не получается вспомнить, чей он. Обычно он не такой — глубокий, волнующий. Лея привыкла слышать его грубым и холодным. Но это все тот же голос.
— Черт! Жар не спадает…
Не надо оставлять ее одну. Прижиматься к чему-то большому и теплому так приятно, а теперь ей опять плохо. Все покинули ее. В этом огромном мире у нее нет ни единого друга. Родители, и те отвернулись. А Брадн, ее брат, с которым их столько связывало, предал ее, обрек на ненавистное замужество.
— Бранд, как ты мог?! И где ты сейчас?..
Слезы льются из глаз, но она ведь не должна плакать. А почему? Этого она не помнит. Боги! Как хорошо! Что-то горячее прижимается к ее телу, обволакивает со всех сторон. Наконец-то, тепло, и можно расслабиться, не бояться вечной стужи.