Асмунд прервал самый прекрасный поцелуй на свете лишь для того, чтобы расстегнуть на ней платье. Он делал это нарочито медленно, и Лея понимала, почему. Давал возможность ей передумать, опомниться, оттолкнуть его, как и должно было поступить благовоспитанной девушке. Но в том-то все и дело, что именно этого она и не хотела. Какой там оттолкнуть?! Ей хотелось помочь ему быстрее освободить себя от одежды, ощутить прикосновение его обнаженного тела. Она помнила, как это прекрасно. Даже тогда, когда сгорала от жара, она возбуждалась от его близости. Что сейчас творило ее тело, не поддавалось никакому логическому объяснению. Она до боли в мышцах хотела своего врага, того, кого еще недавно звала не иначе, как зверем. Лея очень смутно представляла, каково это — быть с мужчиной, но понимала, что если не получит этого немедленно, то сразу же умрет от разочарования и неудовлетворенности.
Платье упало к ее ногам, и губы Асмунда прижались к пульсирующей жилке на шее Леи. Она выгнулась ему навстречу, сильнее приникая к его огромному телу. Поведение ее рук больше не мог контролировать голос рассудка, они проникли под рубашку и коснулись обнаженной кожи. Почувствовав под пальцами твердые бугры мышц, Лея непроизвольно задрожала. Асмунд вернулся к ее губам, накрывая их в более глубоком и страстном поцелуе. Его руки блуждали по ее спине, спускаясь все ниже, пока не обхватили полушария ягодиц, с силой прижимая Лею к своему паху. Она вновь ощутила твердость, немного испугалась, как и в первый раз. Но еще больше захотела ощутить то, что может эта твердость ей доставить.
Резким движением Асмунд задрал ее сорочку и снял через голову. А затем присел перед ней и принялся стягивать панталоны, целуя живот, спускаясь все ниже, пока не обнажил самое потаенное место на ее теле, которое считалось греховным, если видел его не супруг. Его руки скользнули вверх по ее трепещущему телу и обхватили маленькие полушария грудей. Ладони были настолько велики, что грудь Леи полностью спряталась в них, лишь восставшие соски волнующе терлись о твердую мозолистую кожу.
За все это время Асмунд не произнес ни слова. Так же молча он встал, подхватил ее на руки и донес до кровати. Разгоряченной кожи коснулись прохладные простыни, но Лея не замечала этого. Сгорая от страсти, она смотрела, как обнажается предмет ее желаний. И, наконец-то, она увидела то, что казалось ей таким загадочным, что, как она чувствовало, могло доставить ей ни с чем не сравнимое удовольствие. И он показался ей красивым, именно таким, каким представляла его в своих фантазиях — сильным и нежным одновременно, крупным и по-настоящему мужественным.