Асмунд содрогнулся, и Лея пошевелилась во сне, удобнее укладывая голову на его плече и утыкаясь носом ему в шею. Внезапно она улыбнулась, так радостно и лучезарно, что его сердце моментально вспыхнуло огнем. Что же ей такое снится, от чего она так счастлива. Как мог он разрушить жизнь этого совершенного существа. Он, весь такой сильный и мужественный, не стоит кончика мизинца ее. Но и это Асмунд осознал слишком поздно.
Как он ни старался, сон отказывался принимать его в своих владениях. Так и просидел с открытыми глазами до первых лучей солнца, что окрасили голубое сияние теплыми желтыми красками, прогоняя морок и злую силу. Почти одновременно с началом восхода Лея распахнула глаза и зашевелилась в его объятьях. Асмунд ослабил хватку, боясь напугать ее.
Она посмотрела в одну сторону, другую, затем подняла лицо к нему и спросила:
— Все еще ночь?
Асмунд замер, вглядываясь в ее глаза, понимая, что они остаются все так же прекрасны, только не видят его. Они не видели ничего. Мороз пробежал по коже, и он глухо застонал от бессильной ярости. Вот оно — то непоправимое, что успело случиться. Лея ослепла, возможно, навсегда.
— Что случилось? Тебе плохо? Кто ты? — посыпалась череда вопросов на него, в то время как он не мог вымолвить и слова. Он просто не знал, что может сказать. — Почему ночь такая длинная?
Голос Леи звучал на удивление ровно. В нем не было паники, испуга, боли… В нем не было ничего, кроме любопытства.
— Почему ты молчишь? Скажи уже хоть что-то?
— Не бойся меня, — с трудом выдавил из себя Асмунд. — Я твой друг, — а голос разума продолжал вопить, что он самый злейший ее враг, который сделал все, чтобы погубить ее.
— А где мы? — после непродолжительного раздумья спросила Лея.
— На пути в северные земли.
— Странно… — пробормотала она. — зачем мы забрели так далеко от дома?
— Ты помнишь, где твой дом? — ухватился за соломинку Асмунд.
— Да, помню… — она наморщила лоб. — Должна помнить… Только, ничего не получается. Почему? — она вновь подняла к нему лицо. — Я не вижу тебя… — тонкие пальчики прикоснулись к его подбородку, пробежали по щекам, носу, остановились на глазах. — Ты так близко, я не могу не видеть тебя. И я чувствую, как греет солнце. Значит уже утро… Я слепа?!
— Да.
Асмунд решил, что лучше всего сказать правду. В том, что Лея ослепла, он не сомневался. Вглядывался в ее глаза и не видел в них отражения мыслей. Они были широко распахнутыми, но выглядели, как мертвые. И это сводило его с ума, потому что совсем недавно эти глаза смотрели на него с таким теплом и затаенной болью. Тогда он отмахнулся, а сейчас бы жизнь отдал, лишь бы вернуть ей зрение.