Или как поступать с теми же самыми вампирами? Определить их на зону, где можно пить кровь днями и ночами? Явно плохая идея.
Но как тогда поступать с преступниками из этого социума? Бывают же случаи, когда ведьмак или ведьма откровенно зарвались. Всех без разбору убивать? Даже кикиморы и болотники имеют право на жизнь, пусть делать зло и заложено в их природу.
Или всё-таки есть некое сакральное место, куда ссылают провинившихся? Воображение рисовало древний монастырь, причем почему-то где-то на крайнем Севере. Потом я понял, что в воображении встают картины из фантастического фильма про Гиперборею и начал прикидывать какие-нибудь более реальные варианты.
Погруженный в свои мысли, я как-то неожиданно быстро добрался до парковки, где скучал Мирон в своем роскошном автомобиле. Степан потерялся сразу после выхода из квартиры, а Эдик задержался вместе с Всеволжской — ведьме потребовалось собрать какие-то мелочи.
Кстати, увидевший меня Саша обрадовался неимоверно. С его слов я понял, что сила служебной ксивы оказалась сильно преувеличена. Нет, на два полицейских патруля она подействовала как надо, и блюстители порядка, взяв под козырек, убрались несолоно хлебавши.
А вот бабульки со всех окрестных подъездов, как выяснилось, давным-давно ничего не боялись, поэтому периодически достаточно настойчиво интересовались у Сани «откуда он взялся с такой бандитской мордой» и «по что девку невинную связанной туда-обратно таскают»?
Услышав это, я немедленно выразил водителю самую искреннюю моральную поддержку и смылся от греха подальше. Наши бабушки ничего не боятся, а если их количество превысит критическую массу, то и накостылять ненароком могут.
Мой дед — царство ему небесное — всю войну прошёл, со смертью тысячу раз встречался и еще столько же с ней плевался. Никогда ни под кого не гнулся, а вот бабушку мою боялся, как огня. Причем я точно запомнил из его криков на кухне, что в молодости она ангелом была, а вот, как бабушкой стала, так сразу и началось…
Думать о том, что Светка тоже когда-нибудь превратится в бабушку, мне не хотелось, поэтому я и переключился на размышления о тюрьмах для потусторонних сил.
Мы вырулили со двора на дорогу и машина, набирая скорость, понеслась в сторону военного госпиталя.
— Нас туда пустят? — Поинтересовался Мирон, лавируя в потоке. — Не забывай, мы уже гражданские.
— Мы почетные пенсионеры, — усмехнулся я. — Как будто раньше нас туда особо пускали. Больница — она и в Африке больница, неважно гражданская или военная. Это учреждение со своими правилами, писанными и неписанными. Одно из них заключается в строгом пропускном режиме.