— А если, к примеру, потеряешь целостность ты, ну кто-то тебя за палец тяпнет, — что тогда?
— Вопрос интересный, но экспериментировать мне что-то не хочется.
Тем не менее, Джон полез в шкаф.
— У меня появилась идея. Все вещи в этом мире произведены живой природой. Это значит, что они могут сохранить в себе кусок генотипа, описывающий его форму. Пол-уборщик как-то узнает, цел предмет или сломан.
— А если предмет не произведен природой, — например, наши вещи?
— Тогда он его растворит. По-моему, шкаф тоже обладает растворяющими свойствами, — я не найду наши чемоданы.
— И люди Ульфа, по-твоему, здесь ни при чем?
— Трудно сказать. Батареи бластера в процессе растворения могли бы выделить такое количество энергии, что ползамка просто испарилось бы.
— Выходит, что умыкнув наши бластеры, они сделали благое дело, а я, негодяй, просто оклеветал их?
— Во всяком случае, не все так однозначно. Слушай, Алекс, — Джон уселся в кресло, оставив шкаф в покое, — мы столько лет прожили и проработали вместе. У нас выработалась уникальная форма общения. Мы привыкли понимать друг друга по мимике, жесту, тончайшим оттенкам голоса. Если один что-то предлагает, то другой сразу становится его оппонентом. При таком обсуждении мы генерируем просто потрясающие идеи. Ты только посмотри, сколько мы напридумали за несколько часов и даже минут, если брать чистое время. При этом последние события показывают, что мы на правильном пути. Я почти уверен, что мы справимся со всеми трудностями.
— Ты льешь бальзам на мои раны, Джонни. Я начинаю раздумывать, как наиболее мягко извиниться перед первым министром, — если бы не его охрана, ему пришлось бы туго. Я, честно говоря, удивлен, что мне не насадили фонарей под глазами.
— Может быть, они опасались, что тобой тогда займется пол-уборщик, и твое, пусть сомнительное, умение уйдет в небытие. Но я, Алекс, не ожидал от тебя такого темперамента. Обычно ты реагируешь на окружающее с невозмутимостью буддийского монаха, которая может кого угодно довести до бешенства.
— Это во мне взыграла кровь моих предков. Много поколений назад в Украине существовала фамилия Паливода, так звали человека, своим характером способного зажечь воду. Влияние русского языка во время существования Советского Союза превратило ее в Поливоду. Затем, предположительно, последовала эмиграция в Канаду. Как происходила модификация фамилии, я точно не знаю, в некоторых документах мне встретилась фамилия Полива (глазурь). У меня нет прямых доказательств, но я чувствую, что это мои предки.
— Так наши предки, возможно, были земляками. И если у нас теперь будут потомки, считай — мы им задали серьезную задачу. — пошутил Джон.