Проводив Горошкову, Борецкая вышла к мужикам, что переселяла за Волок. Осмотрела придирчиво каждого.
- Тебе поправитьце ле, Степанко?!
- Бог даст, государыня Марфа, отойду, выстану!
- Мотри! А то во двор нанимайсе, цего ни-то…
- Как будет милость твоя, а только уж… Мне ить одна дорога! Другояк - в холопы, да и то - кто возьмет?
- Земли хоцешь? Сиверко тамо! Детей не помори. Клюцнику накажу, корову дает. Только подымессе ле? Как ты, такой, косить будешь?
- Баба пособит.
- Баба-то тяжела у тя!
- Бог даст, скоро опростаетце, мы ведь привыцны, всего навидалисе! - Он мелко засмеялся, обнажая съеденные желтые зубы, затрясся, кашляя.
Баба, до того молчавшая, с бессмысленным выражением лица, полураскрыв рот, глядевшая на боярыню, тут вдруг ожила, засуетилась, шмыгнула носом и неловко, из-за вздернутого под саяном живота, повалилась на колени:
- Смилуйсе, государыня!
- Будет! Встань! Сказала уже. Слова не переменю. Куды хоцешь, молви?
- На Вагу… Любо на соль… - неуверенно, сам пугаясь своей просьбы, пробормотал Степанко.
- На соли не выдюжишь! - решительно отвергла Марфа. - Рыбу не заможешь ли ловить?
- Как будет твоей милости…
- На рыбу пошлю! На море. Кто у тя ищо? Дедушко? И он тамо сгодитце. А малец твой?
- Мой, мой, наш! - опять замельтешился Степанко, хватая малого за плечи и подталкивая вперед. Мальчонка - лобастый, курносый, тонкошеий («Эк, он всю семью приморил!» - поморщилась Борецкая) дернул головой, исподлобья недобро глядя на боярыню («Волчонок!»).
- Шапку, шапку сыми! - пугаясь, прикрикнул отец, сам стаскивая с того истрепанный малахай. Малец вырвался и вновь нахлобучил рванину себе на голову.
Марфа глядела, прихмурясь.
- К работе приуцаешь ле?
- Холопом не стану! - угрюмо, ломающимся звенящим голосом, ответил паренек. - На Волгу ушкуйничать уйду!
- В ушкуйники нынце не ходят. Московский князь пути не дает. Поздно ты родилсе, на век припоздал! - ответила Марфа с неожиданно для самой себя просквозившей добротой.
Малец сторожко, неуверенно улыбнулся, ямка сделалась на щеке. Чем-то напомнил маленького Дмитрия.
- Не-е-е… А дядя Федя бает!
- Кто ж луцше знат, дядя Федя твой али я?! - чуть возвысив голос, ответила Марфа. Повела бровью. - То-то! Рости. Отечь, смотри, из силов выходит, а ты - на Волгу… Оглупыш!
Марфа переглядела остальных, задержавшись глазами на одной молодой паре. Таких вот любила боле всего: мужик и ладный и умный, видать по лицу. Оглядела прищурясь, любуясь. Молодец! И жонка под стать.
- Плотничаешь ле?
- Я и кузнечное дело знаю!
(«Мастер!»)
- Детей нету?
- Ужо! Наше от нас не уйдет!