После приезда Ашур-бека и дочерей из Европы в доме появилось немало новых вещей из Европы. Здесь были статуэтки, безделушки и сувениры из Парижа, Вены, Монако, Берлина, Баден-Бадена. Они, конечно, поначалу галдели о том, что за город, куда они попали и зачем. Но в целом им было до лампочки — лампочки все равно где светить — ей всегда найдется применение. (Эта вещь к 1909 году стало вполне распространенной, даже в бакинских домах.) Так и сувенирам и безделушкам — их цель служить напоминанием о посещенных местах и — все! Достаточно просто стоять на полке.
Польза для меня от всех этих новых предметов была одна — я узнал как там дела в Германии, как там кайзер Вильгельм. Было так же интересно послушать последние сплетни из Вены, об императоре Франце-Иосифе и прочих. Честно говоря, меньше всего меня интересовали королевские особы. Мне хотелось знать новости про музыку и композиторов. Но разве от этих пустых безделушек узнаешь эту информацию.
После поездки в Европу Ашур-бек решил выдать старшую дочь Сону. Я терял, конечно, ученика, но что поделать? За Соной сватался сын одного из городских миллионеров. Неплохой был тип, но уступал ей в знаниях. Впрочем, Сона была не из привередливых.
Так что в 1910 году в доме осталась Сара одна. Ашур-бек хотел перестать приглашать учителя музыки — он не собирался делать из Сары профессионального музыканта, но последняя уговорила отца оплачивать дальше учебу. Боброва, уехавшего в Тифлис преподавать, сменил Лев Маркович Либерман, которого привел Шамси. С ним Сара стала учить не только пианино, но и в целом музыку — классическую, оркестровую.
В этом же году в доме появилась вещь, которую я возненавидел — граммофон. Из-за нее люди перестали учиться музыки, слушать живую музыку и приглашать домой музыкантов.
Я был в шоке, когда первый раз услышал звук граммофона — этот Либерман надоумил Ашур-бека купить эту вещь, чтобы Сара приобщилась к оркестровой музыке. Из граммофона текла эта оркестровая музыка, прерывающая то и дело царапинами и скрежетом пластинки. Господи! Что за изобретение?! Правда я позже поймал себя на мысли, что впадаю в луддизм. Это в прошлом веке в Англии рабочие-луддисты уничтожали станки, протестуя против замены человеческого труда машинами. Через некоторое время я успокоился. Ничто не сможет заменить живую музыку, даже граммофон. У каждого была своя ниша. Конечно, если раньше, чтобы послушать музыку люди звали музыкантов, то теперь можно было поставить виниловый диск. От этого они потеряли многое. Лев Маркович Либерман прививал у Сары любовь к «классической классике», Дело в том, что Либерман был большим любителем Брамса, который был противником романтических тенденций в музыке. Лев Маркович, как и свой кумир, не любил Вагнера и Листа. «Ну что за нежности», — иронизировал учитель про музыку известных композиторов.