Внимательно смотрю в лицо горцу. И вижу, что ему нравится такая реакция легендарного нагибатора…
Что ж, поиграем по твоим правилам на этот раз.
— Это тебя не касается, — отвечаю негромко и разворачиваюсь лицом к воину, — убери меч.
Акира смотрит напряженно; но всё же убирает оружие, спустя несколько секунд.
— Ты не можешь изменять дракону, — произносит он, опустив взгляд в пол.
— Это почему? — искренне удивляюсь.
И ловлю недоумевающий взгляд.
— Потому что ты предназначена ему.
— Это кто сказал? — неожиданно вмешивается в беседу горец.
— Это я сказал, — спокойно отрезает Акира, но теперь в его голосе слышится столько угрозы, что, на месте горца, я бы больше не влезала в разговор.
— А вы — посланник Богов? — насмешливо уточняет, по всей видимости, смертник.
— Я — тот, кто не даст ей совершить ошибку, — сухо отрезает воин, глядя на горца с таким обещанием в глазах, что…
— С тобой что вообще? — изумленно спрашиваю, — Это что за реакции? Что за тон? Ты почему решил, что тебе позволено так общаться с людьми?
Теперь настаёт черед Акиры удивляться. Кажется, ему никто никогда не задавал подобных вопросов.
— Ты вынудила меня идти за тобой в этот трактир… — начинает, было, тот свою оправдательную речь…
— Не вынуждала. После того, как я купила подарок, ты мог спокойно возвращаться во дворец, — выдаю на ходу.
Почему-то чувствую, что так надо.
— Это твой любовник? — вдруг спрашивает воин, переведя взгляд на горца.
— Это её очень хороший знакомый, — погладив меня по спине, отвечает последний с улыбкой на губах.
— Ты меня раздражаешь, — серьёзно произносит Акира.
С чего вдруг такая реакция?!
— Это не взаимно, — уже открыто усмехается горец.
— Мариэль, мы возвращаемся во дворец, — объявляет воин и хочет, было, взять меня за руку, как я быстро отступаю за спину «своего» мужчины.
— Я тебе сказала — не касаться меня! — напоминаю напряженно.
Взгляд Акиры на секунду становится растерянным. А затем сосредоточенным — на моей ладони, расположившейся на плече горца.
— Ему ты позволяешь касаться себя. И даже сама его трогаешь.
— Да, — спокойно отвечаю, ощутив, как внутри что-то завязывается в тугой узел, мешая дышать.
Я не хочу смотреть на это выражение на его лице. Будто я предаю его.
Но я же не могу его предать! Мне просто нечего предавать! Между нами ничего нет!
— Почему мне не разрешаешь? — продолжая напряженно и одновременно как-то растерянно смотреть на мою ладонь на вражеском плече, спрашивает воин.
— Потому что, — не нахожусь с ответом.
Вокруг нас уже собралась толпа из зевак, и я совершенно не знала, куда может вырулить этот разговор: я была растеряна. И одновременно — заворожена реакцией Акиры.