– Но как такое возможно?
– Проще простого. Любой потомственный дворянин, усыновив вас, автоматически одарит своего пасынка дворянством. Явление, конечно, нечастое и требует одобрения сюзерена, в вашем случае – боярина Морозова. Так что все в пределах, так сказать. Правда, злоупотреблять этим все же не рекомендуется. Данный факт все одно будет на контроле у жандармов и пройдет по всем инстанциям. При наличии веских оснований царь может отменить усыновление.
– Хм. А я уж думал, боярин женит меня на дворянке.
– Вы с какой планеты упали, Борис Николаевич? – хмыкнул Перфильев. – Неужели не знаете, что это супруга переходит в сословие мужа, а не наоборот?
– Знаю. Просто подумал, что возможны исключения.
– Уж не на дочери ли боярина вы собрались жениться? – весело заметил доктор.
– Нет, – поспешно ответил Борис.
Слишком поспешно, потому что как раз такая-то мысль ему и не казалась столь уж абсурдной, а главное, не встречала внутреннего сопротивления, хотя подразумевалась совершенно другая боярышня. Нет, Морозова тоже хороша. Видел он ее. Правда, она чуть постарше. Ей, кажется, двадцать четыре. Для местных реалий разница не столь уж и велика. Да только к ней у него если и могло быть влечение, то только как к женщине. А вот Катя…
Ну чисто мальчишка. И будь он проклят, если он не счастлив. Плевать, что из этого ничего не получится. Главное, что от одной мысли о ней ему хорошо, а в груди тут же появляется приятное томление. Телячьи нежности? Ну и пусть.
Вообще-то есть вариант быть вместе. Она ведь не единственная дочь Яковенкова – младшая. Правда, они обычно и любимые. Так что никаких препятствий для ее замужества с такой партией, как одаренный. Не станет ее отец долго метаться в муках выбора. Тем более если дочь и сама захочет этого. А в том, что она к нему неравнодушна, сомнений никаких.
Только нужно решить для себя, что дороже – возможность быть рядом с Катей или собственная свобода. А вот не желает он выбирать. Хочется получить и то и другое. Но если выбирать… Однозначно независимость. Так что вариант с усыновлением, вассальной клятвой боярину, даже Яковенкову, и женитьбой на его дочери отпадает.
– О чем задумались, Борис Николаевич? – хмыкнув, поинтересовался Перфильев.
– Над тем, как бы половчее от вас сбежать и больше не повторять прежних ошибок.
– Увы, но шанса я вам не дам.
– Отчего же? Ведь будут еще порты.
– Не обольщайтесь, Борис Николаевич, – хмыкнул полицейский, отпивая из рюмки коньяк.
Обернулся к доктору и сделал приглашающий жест в сторону шахмат. Мол, приступим. Тот согласно кивнул. Посмотрел несколько секунд на доску, потом решительно развернул ее белыми фигурками к себе, вопросительно взглянув на соперника. Тот только пожал плечами, принимая условия, и корабельный эскулап сделал первый ход.