«Это они обо мне? – опешила Герда. – Низшая категория? Откуда?»
И в самом деле, еще вчера у нее активного дара не было и в помине, и что самое обидное – уже и не предвиделось.
– Повторюсь, – снова заговорил «мрачный» колдун, – дар у этой особи есть, но предполагать, что она способна победить в поединке пять колдунов высшей категории? Такого не может быть, потому что не может быть никогда! Dixi[24]. Я все сказал.
– Если только у нее не было с собой артефакта, – заговорил молчавший до сих пор настоятель. – Какой-нибудь мощный артефакт, типа «Руки господней» и заранее заученная формула сложного заклинания.
– Вы это серьезно, господин настоятель? – удивленно поднял брови повернувшийся к настоятелю ректор.
– Один раз она уже пыталась искалечить моего племянника.
– Где нож и где высшая магия! – возразил «мрачный».
Они говорили и говорили, но разговор вели исключительно между собой. Никто даже не удосужился обратиться к Герде, спросить о чем-нибудь ее. Она просто стояла перед ними, как одинокий предмет мебели, и не понимала, что здесь происходит. В чем ее обвиняют? В том, что она оскопила Эугена? Серьезно? И как бы она могла это сделать? У нее даже ножа теперь нет, в прошлый раз забрали. И что там про сведенных с ума учеников и адептов?
– Кто дал тебе артефакт? Отвечай!
Герда не сразу поняла, что теперь настоятель спрашивает именно ее.
– Я…
– Что? Не молчи! Говори, кто дал тебе «Руку господню»?
– Мне никто не давал никаких артефактов! – взмолилась Герда, падая на колени. – Я вообще не знаю, о чем вы говорите!
– Молчать! – заорал на нее настоятель. – Отвечать на мои вопросы!
– Но я…
– Молчать, я сказал!
Герда замолчала, но он продолжал задавать ей нелепые вопросы, не позволяя даже объяснить, насколько они нелепы.
Ректор пытался вмешаться, но настоятель задавил своим авторитетом буквально всех. В Коллегиуме главным являлся он, и все это знали. Поэтому и судьбу Герды решил тоже он. Несмотря на то, что им так и не удалось найти в ее памяти что-нибудь, что связывало бы Герду со страшным преступлением, совершенным вечером накануне, – а они искали и еще как! – решение настоятеля оказалось для Герды катастрофическим. Она приговаривалась к изгнанию! Куратор курса попробовала было за нее заступиться, но настоятель едва ли не в буквальном смысле слова заткнул ей рот. Он был неумолим. Он жаждал крови, и он ее пролил, пусть даже это была кровь невиновного.
* * *
То, что с ней сделали, не укладывалось в голове. Обвинив в чудовищных преступлениях, которые она, в принципе, не могла совершить, но ни в чем при этом не уличив, не доказав вину, не приведя хоть каких-нибудь аргументов или обоснований, ее вышвырнули на улицу без денег и документов, и даже без вещей. Это был самый безжалостный приговор, какой можно было себе представить. Самое жестокое наказание, какое могли к ней применить. Ее ограбили – ведь все деньги и вещи Герды остались в Коллегиуме – и бросили умирать. Что еще могло ее ожидать в чужом незнакомом городе посредине зимы? Только насилие и смерть. Или рабство, которое будет хуже смерти и станет, в конце концов, всего лишь прелюдией к окончательной гибели.