“Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.”
В голове барона сами собой всплывали уж совсем еретические сравнения себя с лягушкой, а старого пруда – с этой огромной дикой северной страной. Ему казалось, что он изучил её до самого последнего камушка, думал, что знает всё про страхи и радости гайдзинов, населяющих эти суровые края. Но то, что он ощущал сейчас, шло полностью и абсолютно вразрез с его накопленными знаниями и устоявшимся мнением. Лягушка прыгнула в пруд, слабый шлепок и нет её, как будто и не было. А пруд стоит также, на том же месте и даже круги по воде маскирует зеленая ряска.
Барон, освобождённый от пут, сидел в кабинете полковника Потапова и уже не менее часа смотрел на огромный, во всю стену, лист белёной фанеры, на котором аккуратно, чёрной тушью была нарисована блок-схема всего японского генерального штаба. Строго засекреченные управления и отделы, не менее конфиденциальные фамилии руководителей и заместителей, их звания, титулы, подчиненность, даже их личные психологические портреты, были прописаны сухим канцелярским языком и представляли собой не просто стратегическую информацию. Эти сведения – тайна даже для японского генералитета. Фукусима был осведомлен максимум о четверти изложенного на этом наглядном пособии, свободно висящем в русской контрразведке провинциального Владивостока… А что же тогда за карты висят в Петербурге? Что тогда известно русскому императору? И главное – кто поставляет такие сведения русским? Какой пост он должен занимать в Токио? От этих вопросов мозг барона вскипал, мысли путались и он с головой уходил в спасительную медитацию. Это был полный, абсолютный и беспощадный дзен, хотя барон знал, что в России простолюдины такое состояние называют совсем другим словом.
Полковник Потапов, казалось, вовсе не замечал неподвижно сидящего на стуле майора. Русская контрразведка жила своей жизнью. С донесениями и письмами прибегали вестовые, с короткими докладами входили подчиненные, среди которых майор заметил даже женщин – небывалое дело не только для Японии, но и для всего остального мира. Складывалось впечатление, что такая фигура, как майор разведки Ясумаса вообще не очень-то был здесь интересен, ни в общем, ни в частности. И действительно, что он может сообщить нового, если сам не знает и части той информации, что уже известна русскому разведывательному корпусу о самых секретных службах Японии.
– Господин барон, – вытащил майора из уютного дзена уже привычный баритон Потапова, – я могу вас отпустить немедленно и дать в сопровождение конвой, чтобы исключить попадание в подобные неловкие ситуации на русской территории. Кроме этого, хотел бы принести извинения за действия моих подчиненных. Их манеры не страдают изысканностью, зато отличаются простотой и эффективностью, что необходимо для работы в грубых местных условиях. К тому же, откуда взяться хорошим манерам, если в контрразведке и жандармском управлении на одного потомственного дворянина сегодня приходится пятеро представителей низших сословий…