Огинский замолчал и обвёл глазами присутствующих. Встреча родственников в этот раз впечатляла как количеством, так и статусностью прибывших. Некоторые вообще впервые почтили своим присутствием собрание фамилии за последние четверть века, как, например, только что вышедший в отставку штабс-ротмистр Александр Владимирович Барятинский, известный бонвиван, прославившийся своим романом с красавицей Линой Кавальери… Ну понятно, проверяющие Мамонтова оставили от его миллионного состояния жалкие огрызки. Ему под стать Сергей Горчаков, чьей работой в Архангельске на посту вице-губернатора так заинтересовались государственные ревизоры.
Эти уселись рядом со старыми соратниками, где ближе всех, конечно же, князь Никола́й Никола́евич Друцко́й-Соколинский, статский советник, инженер МПС и просто послушный немногословный малый. Но без него невозможна была операция в Борках и внедрение Витте в окружение царя. Повязан кровью, предан. Готов на всё. Так же, как и крымский врач Владимир Михайлович княжеского рода Арутинских-Долгоруковых, центральная фигура неудавшегося покушения в Ливадийском дворце.
Старые знакомые – Луговкины и Щетинины сегодня сидят в окружении братьев Львовых. Младший из них – Георгий, пренеприятный тип, хоть и родился в Дрездене. Надо будет присмотреться к нему повнимательнее…
Как всегда манкируют общим делом отступники – Волконские, Гагарины и Хилковы, зато щедро представлены Оболенские – от брата по масонской ложе Владимира Андреевича, капитана лейб-гвардии Владимира Николаевича до частного издателя-мецената Владимира Владимировича.
Но это всё частности. А общая атмосфера собрания Огинского полностью устраивала! За прошедший год улетучилась всеобщая расслабленность и легкомысленность, бесившая его всё предыдущее время. Порой ему казалось, что он один остался хранителем амбиций и фанатиком реставрации своей некогда самодержавной, фамилии. Все остальные так или иначе пристроились в теплых местах и, кто молчаливо-равнодушно, а кто и открыто выражали нежелание бороться за престол предков.
Огинский так не мог. В 1868 году ему, амбициозному 18-летнему юноше и его семье, было нанесено оскорбление, которое не смывается и не забывается. В этот год третьего апреля мнением Государственного Совета они признаны в княжеском достоинстве с внесением в V часть Родословной книги: гофмейстер Высочайшего Двора, тайный советник Клеофас-Ирений Огинский из Козельска с сыновьями: Богданом-Михаилом-Францем и Михаилом-Николаем-Северином-Марком.
“Бывшие холопы даровали нам право носить наш родовой титул”, – горько усмехнулся отец, небрежно бросив на рабочий стол гербовую бумагу. А позже сын услышал глумливый шепоток на светском рауте: “Ну вот – выклянчили Огинские себе “светлости”. И это было последней каплей, разделивший его мир на “до” и “после”. Что-то сломалось в душе, а на месте излома выросло и буйно расцвело древо мщения, в тени которого он и жил все эти годы.