Это сочетание земли, покойных предков и (своего рода) религии помогало сохранять самобытность семьи. Это было своеобразным напоминанием внешнему миру и собственным потомкам: Это наша земля, наш дом. Остерегайтесь. «Слыша пение определенной птицы, – пишет Конрад Лоренц, – остальные, еще не имеющие своей территории птицы понимают, что в данном месте самец заявляет свои территориальные права». Это особенный самец; его пение содержит информацию о его отличительных чертах, возрасте и о том, насколько сильно его следует бояться. Как выразился Лоренц, петух кукарекает не для того, чтобы сказать: «Здесь петух!» Его послание гораздо более индивидуально: «Здесь петух Бальтазар!»
Сегодня мы слишком демократичны, чтобы приписывать той или иной семье святость или магическую силу (мы предпочитаем эвфемизм «харизма»). Однако забота о родословной до сих пор имеет важное значение для таких богатых семей, как Кеннеди из Хианнис-Порт, Дюпоны из Делавара, Рокфеллеры из Покантико-Хиллз и многих других. Обычно они стараются каждый год собирать в фамильном имении всю большую родню, чтобы скрепить кровные узы. На некоторых из этих собраний осуществляются явные племенные ритуалы, призванные поддерживать семейный дух на протяжении поколений, например посвящение четырнадцатилетних или поздравления «старейшин» и «хранителей традиции». (Надо добавить, что эти ритуалы совершенно безопасны; речи о жертвоприношениях не идет.) Когда богатство переходит из поколения в поколение, а семья расширяется, приобретая сотни родственников, территория семьи (лагерь отца-основателя в горах Адирондак, остров у берегов Мэна, коттедж в Шотландии или Нормандии) может стать тем единственным, что ее объединяет. Помимо денег, конечно.
То там, то тут можно обнаружить и следы мифической связи с семейной почвой. Одна знакомая мне семья из Новой Англии живет на одном и том же участке земли вот уже 350 лет. Там они рождались и умирали.
Один из потомков сейчас выращивает в своей части владений ели, а когда пару лет назад другой потомок спросил, нельзя ли купить у него живую рождественскую елку с корнями, то первый отказал, сказав, что не желает разбрасываться «почвой предков». Он не смягчился, даже когда его родственник предложил привезти тачку своей земли в качестве компенсации.
Снос
Для Джона Черчилля, который так спокойно и уверенно завершал гораздо более крупные предприятия, строительство Бленема сопровождалось бесконечными неудачами. Поскольку большую часть времени он воевал, ему лишь оставалось мечтать о своем великолепном доме и приобретать для него картины и гобелены. В семьях богачей, когда муж завоевывает мир, строительство дома часто ложится на плечи жены. Это путь к беде: супруга в действительности слишком часто не обладает практической властью, кроме того, она отлично знает, сколь высоки ожидания ее супруга, привыкшего отдавать приказы подчиненным и слышать в ответ «есть!». Так что, возможно, было совершенно неизбежно, что Сара Черчилль повторила ошибки всех жен, когда-либо строивших особняки. Однако она, кажется, проявила особое рвение: ссорилась с архитектором, обманывала рабочих, отдавала предпочтение роскоши перед комфортом и сильно превысила рамки сметы. Архитекторы предполагали, что строительство дома для Черчиллей обойдется стране в 100 тысяч фунтов стерлингов. В конечном итоге расходы превысили 300 тысяч, что сегодня составило бы 63 миллиона долларов.