— Прослышал я, что скрываешь ты Василису, мою наречённую и дочь Марьи Моревны единственную, — с пафосом заявил он. — Отдавай её подобру-поздорову, а то…
— Твой меч — моя голова с плеч? — обозлилась я, даже не сообразив, что мне уже и матушку приписали. — Это мы уже слышали.
К таким наглым наскокам у меня за годы замужества выработался стойкий иммунитет. А к нему в придачу ещё и рефлекс: бить первой. Муж-алкоголик, имеющий постоянный доступ к огнестрельному оружию, очень быстро отучил меня бояться подобных вещей. До сих пор помню обиженное выражение на его пьяной роже, когда в ответ на очередные обвинения в супружеской неверности и потрясание табельным пистолетиком я достала АК, специально выпрошенный для этого у жены нашего ротного, и щелкнула сектором переводчика.
— Эй, изба! — крикнула я. — Не хочешь на косточках поваляться-покататься?
Избушка, с которой у меня теперь было полное взаимопонимание, заскрипела и шагнула в нашу сторону.
— Бабуля! — попятился наглец. — Я же со всем почтением! Какой меч? Какая голова? У меня и меча-то нет, только шпага.
— Тогда тон сбавь, — приказала я, усилием воли заставляя себя успокоиться. — Избушка, на место!
Зелёный Илья перевёл дух и уже куда скромнее продолжил:
— Не серчай, коли обидел. Слухом земля полнится. Вот и до меня дошло, что сумела ты, бабушка, наречённую мою похищенную найти. Вот и не сдержался, сразу сюда поскакал.
«Интересно, на ком поскакал, — подумала я, кивком показывая, что слушаю. — На мелком Илье? У него вроде тоже копытного средства передвижения не наблюдается. Коняга-то только у моего утопленника имеется».
— И матушка её безутешна, — повысил голос зелёный. — Все глаза выплакала, родную кровиночку дожидаясь.
— А я при чём? — буркнула я. — Нет тут вашей блудной дочери. Сам видишь.
— Меня сюда сердце привело! — ещё громче воскликнул он. — Значит, была здесь моя голуба, даже если сейчас нету.
«Да что ж ты так орёшь?!» — недовольно подумала я, подавив желание поковырять в оглушённом воплями ухе.
Крикливый гость уже вещал какие-то сказочные банальности, глядя куда-то поверх моего плеча. Я скосила глаза, пытаясь понять, куда он смотрит, но увидела только край бревенчатой стены. «Вот оно что… Придурок вообразил, что Василиса, то есть я, сидит в избушке. На неё работает, актер недоделанный! И мелкий такой же. Только вот роль они оба одну разучили, и ту плохо. Матушку мне приписали. К князю то в дочки, то в племянницы записывают. Чушь какая-то получается. Чёртова Яга! Умотала на свои курорты и не рассказала ни фига. Иванушки-Алёнушки… А Илюшек не хотите? По три штуки за раз. Интересно, где настоящая Василиса, которую они все так жаждут найти?»