Но я уже сама заметила искомое. Иголки мне попадались и раньше, так что особой проблемы я не видела: надергать из летучего половика ниток и зашить скатерть-самобранку. Нитки волшебные, значит, проблем быть не должно, а зашитая скатерка, глядишь, и расщедрится на что-то удобоваримое.
— А с Радькой что делать будешь? — напомнил о своём присутствии кот.
— На чистую воду выводить, — хищно ухмыльнулась я. — И топить.
— Да… — протянул Васька, отодвинувшись от меня подальше. — Кровь не водица…
— Да не в крови же топить! — возмутилась я. — Что у вас тут за живодёрские замашки у всех? Топить будем в его же собственном вранье.
— Это как?
— А вот так. Бабусе Ягусе этот хитрован уже свою позицию высказал предельно ясно: «Я — Муромец. Отдавай Василису». Версию тихушную про коронованную мамашу, которая спит и видит возвращение дочурки в свои любящие объятия, мы тоже слыхали…
— Я себе «любящие объятия» как-то по-другому представлял, — с сомнением протянул кот.
— Ну, в любящий удушающий захват, — отмахнулась я. — Какая разница. Тут смысл в том, что Илья вовсе не Илья, а якобы любящая матушка вовсе не против увидеть дочурку покойницей. Хотя тут ещё не всё ясно. Мелкий и соврёт — недорого возьмёт, а если на такое вранье у него умишка не хватило бы, так приукрасить мог, краски сгустить. Так что и тут бабушка надвое сказала.
— И что делать?
— Витязей чешуйных кормить, — хмыкнула я.
— Васька! — надулся кот. — Вот тоже тебе больше ничего подсказывать не буду, вредине.
— Твоих подсказок пока дождёшься, с голодухи огурцов с молоком нажрёшься, — парировала я. — Ладно. Не злись. Потом мы с тобой послушаем, что он своей якобы наречённой скажет.
Я отцепила нос и подмигнула котяре, который ухмылялся во все клыки.
— Но сейчас кормёжка витязей: они моя единственная защита, если что не так пойдёт. У нас тут ещё один Илюшка. Он, может, и Илюшка, но конь у него ворованный. Согласись, это наводит на определённые размышления.
Глава 14
АНГЛИЦКИЙ ИЛЮШКА, А ЦЕНА — ПОЛУШКА
Время уже подошло к обеду, и я решила разобраться сперва с кормёжкой богатырей. Нос я, разумеется, приладила обратно и, прихватив скатерть-самобранку, отправилась под облюбованную яблоню.
Грядущая рискованная афера с Илюшкой-Радькой добавила в кровь изрядную долю адреналина и куража, поэтому свист получился залихватский и совсем как у Бабы-яги.
— Эй! Работнички лесозаготовок! Пожалуйте к столу!
Чешуйные богатыри себя дважды просить не заставили.
Минут через десять, ровно столько им понадобилось, чтобы сбегать ополоснуться в щучьем ручье, у яблони уже выстроилась очередь. И одним из первых стоял Илюшка-Радька, уже где-то разжившийся миской. Я тут же воспользовалась случаем и привела в действие первую стадию своего, как я надеялась, хитрого плана: приказала ему выкосить траву на задворках. Туда ещё не добрались богатыри, а вокруг всё так заросло ивняком, что место не просматривалось ниоткуда. Я и сама-то узнала об этой поляне совершенно случайно, наткнувшись на неё, когда искала, где бы помыться-постираться. Зато у этого уединенного уголка был весомый плюс — частокол там стоял самый высокий во всей моей временной вотчине. Авось Радька не вздумает схватить мнимую дочурку хозяйки в охапку и попросту махнуть через забор.