Палач ушел в компании тюремщиков. Через некоторое время он вернулся, принес лист бумаги и чернильницу в пером. Демьян написал короткое письмо Изабелль, где признался ей в любви и попрощался с ней. Письмо отняло у него последние душевные и физические силы. Ведь он искренне надеялся быть с Изабелль вместе. Он уже был готов последовать примеру своего друга и открыться перед ней и вот так ужасно распорядилась судьба. После этого они наконец-то с Бруно остались одни. Какое-то время из темницы, где сидел Бруно, раздавались тихие всхлипы и стоны. Демьян же равнодушно лег на охапку соломы, странная апатия овладела им. Он закрыл глаза и даже не согнал с себя большую крысу, которая аккуратно подбиралась по ноге к его лицу. Она замерла у него на груди ожидая, когда он впадет в беспомощное состояние и она уже сможет беспрепятственно приступить к своей ужасной трапезе.
«Идите вы все куда подальше», – подумал он, – «как же я устал…. Если меня сожрут крысы, это не так уж и плохо. Ничем не хуже пыточной больного на голову палача. Надо честно признать: я проиграл и пускай все будет, как будет».
Во сне он увидел Изабелль. Она обняла его своими тонкими нежными, как стебель цветка руками и прижалась к его груди.
– Мой рыцарь, – прошептала она.
Демьян молча стоял, не отвлекаясь на ее ласки.
– Мой рыцарь, – повторила она.
Он опустил голову и равнодушно отвел ее в сторону.
– Мой рыцарь! – завопила она.
Ее глаза злобно сверкнули и она яростно укусила его за щеку.
Он вскочил. Крыса слетела с него, обиженно вереща на все лады тонким писком. Щека кровоточила, Демьян прижал к ней ладонь.
– Тварина Изабелль…. Нет! Вот черт…. Крыса! Ты все же хватанула меня, гадина.
– Ты чего братишка? – раздался слабый голос Бруно из соседней клетки.
– Ничего! Крыса укусила, тварь.
– Что с нами будет? – всхлипнул его друг.
– Я не знаю…. Но наши дела плохи. Могут повесить или сжечь. Все зависит от обвинения. Но готовься, нас будут пытать.
В клетке Бруно раздались рыдания.
– Братишка, я не хочу! Я так боюсь…. Ну придумай же что-нибудь! Ты всегда что-то придумывал! Это ты же виноват, что мы здесь! Зачем нужно было идти к этому Томазо? Зачем, я тебя спрашиваю?
– Заткнись Бруно! – оборвал его Демьян.
Его друг замолк, лишь изредка всхлипывал в темноте и вздыхал.
Прошло много времени. Демьян и Бруно практически полностью потеряли ориентацию в нем. Его они отмеряли по визитам тюремщиков, которые по очереди приносили еду и воду. Еда для Демьяна отличалась более богатыми изысками – чувствовалась забота его приятеля мастера Жиля. А вот для Бруно это всегда были черный хлеб и вода. Демьян делился с другом и параллельно постоянно слушал его причитания. Пару раз заходил мастер Жиль Сансон и пытал Демьяна своими стихами, после чего тот окончательно утвердился во мнении, что перед ним свихнувшийся романтичный маньяк. Вытянуть больше сведений, чем те, которые палач уже озвучил в первое свое поэтическое посещение, не удалось.