— Удачно, что нам удалось разговорить хозяина гостиницы, — тихо сказал де Карседа Фенелле, когда они спускались вниз по горной тропинке в тени сикомор. Девушка придержала коня и с удивлением посмотрела на спутника. У нее самой запугивания хозяина вызвали только улыбку.
— Теперь мы знаем, что в Сендиоле будут служить ночью. К рассвету, как я понял, кончится основная служба. Крестные ходы пройдут до второго часа, а молебен закончится до третьего часа. Это было важно узнать, чтобы застать Леонтия врасплох. Они могли приурочить общегородской молебен и к полудню, к шестому часу после рассвета.
* * *
На рассвете звонко прозвучали крики петухов. За время жизни в столице Фенелла отвыкла от их пронзительных криков. Здесь, в гостинице у подножия Лиенских гор, в начале пути в Сендиол, живности хватало. Мычали коровы, лаяли собаки, блеяли овцы. К тому времени, как снова наступила тишина, девушка умылась, оделась и спустилась в общий зал. Де Карседа ее уже ждал. На этот раз он не стал брать с собой своих оруженосцев. Убедившись, что полутемный зал пуст, Фенелла взяла своего спутника за руку и сделала шаг на центральную площадь Сендиола, шаг прямо в толпу людей.
Чистый горный воздух, напоенный ароматом ладана; сдержанный гомон большого числа людей; хоругви с изображением святых, поднятые над головами молящихся, пронизанные солнечным светом. Седой епископ на возвышении дал возглас к началу молебна, и над площадью воцарилась тишина. Только стройное пение хора, да щебетание птиц, потревоженных большим скоплением народа, нарушало ее.
— Помолимся о сущих у власти, — громогласно возгласил один из священнослужителей, — да тихое и мирное житие поживем во всяческой чистоте…
И это несмотря на то, что церковь в Остарии находилась вне закона. Фенелла ниже опустила капюшон, уходя в свои мысли.
— Трудно не задуматься, почему прогрессоры так страстно ненавидят Церковь, — Боэланд опустил голову, рассматривая массивный перстень-печать на пальце. — Пришельцы пытаются привить нам новую систему идей, и идеологи старой системы — их заклятые враги. Прогрессоры же учат нас свободе, свободе от всяких обязанностей, свободе от верности своему королю или сеньору, свободе от верности мужу или жене, свободе от обязанностей по воспитанию детей. Вот пусть так и живут сами, только от нас подальше. Что до меня, то правительству страны как раз нужны те, кто настроит народ на подчинение законной власти; нужны те, кто снова провозгласит семью и детей, зачатых в браке, одной из высших ценностей народа, — его величество откинулся в кресле, опустив руки на колени. Все движения и жесты короля всегда отличались сдержанностью, но в тот день он вообще казался замороженным. — У нас, я даже не скажу, к сожалению, одна церковь на Карласс с соседями и Остарию. Церковники из Кареньона вполне могли бы остановить военный поход на Остарию, узнав, что я даю свободу церкви в своей стране. Но архиепископом должен стать остариец Леонтий, всей страной почитаемый владыка. Иначе церковники из Кареньона у нас дел натворят. За десятилетия гонений на церковь люди нравственно опустились, есть, к чему придраться, не спорю…