Я взглянул на Абрамова, потом снова на этих парней, на здание дворца спорта «Фрезер». Нет, я скорее умру, чем зайду туда. Каждая клетка в теле сопротивлялась, я вспомнил о волосках на своей нежной груди. Они представились хрупкими, удивительной красоты цветами. Рыцари растопчут грязными сапогами эти цветы.
— У меня выходной, — напомнил Абрамов. — Я ехал сюда в свой выходной. За этим? Вот скажи, я ехал за этим? Чтобы на это смотреть?
Он говорил злые слова, но при этом, казалось, сдерживался, чтобы не засмеяться. От его глаз цвета безмятежного неба, заглядывавших в меня, становилось особенно тошно.
— Наверно, не за этим, — сказал я. — Да, глупо считать, что за этим. Сейчас бы сидел у себя в кресле, читал каталог «Оби» в свой выходной. Прости. Но я не могу.
Тем временем парень с алебардой достал из кармана два маленьких камня и начал стучать ими друг об друга, как будто творя неведомый ритуал.
— Давай так. Посиди тут, освойся, попей воды, — Абрамов вытащил из подстаканника почти пустую бутылку воды и потряс ею. — А я пока разведаю обстановку. Если увижу опасных ребят, дам тебе знать. И мы уедем. И я забуду, что мы потратили два часа.
Абрамов ловко вытащил своё большое нежное тело из нагревшегося салона и сказал напоследок: «Если тебе начнут отпиливать голову, не стесняйся, звони», — после чего бесшумно захлопнул дверь и не успел услышать тех грубых слов, которые я послал ему в дорогу.
Абрамов приблизился к парням из автобуса и что-то стал говорить. Парень с хвостиком, который зажал щит между ногами, нахмурился. Абрамов хлопнул его по плечу и достал визитницу. Было видно, что он непрерывно шутил — скорее всего, решил рассказать историю про бабку и подожжённый гроб, но эти истории не находили отклика в душах рыцарей. Один раз Абрамов даже кивнул в мою сторону, рыцари обернулись к машине, я резко пригнулся, и меня, кажется, не разглядели.
Потом эти двое дождались, пока он скроется внутри, и выбросили визитки в урны. Крылья, изображённые на визитках, как будто придали им большей лёгкости, и те немного поманеврировали, прежде чем залететь в мусорку.
Я принялся ждать. Сердце стучалось в голове как запертое. И не переставало стучать, как бы я ни повернулся, а Абрамов всё не появлялся из дверей. Люди с мечами и копьями за плечом раз в пару минут заходили внутрь, но наружу никто не выходил. Я смотрел на высокую стеклянную дверь, через которую ничего не было видно. Она скрипела, как советский велосипед. Небо темнело, и в темноте здание стало походить на вафлю, которую можно легко поломать в ладони.