— Вы можете сказать хоть что-то конкретное? Что это за люди? Секта? Они сатанисты, правильно?
Путилов стал поглядывать в зал. Всё-таки у него были совершенные глаза безумца — запавшие, маленькие, беспокойные. А панама как будто детская — детская панама, он стащил её у ребёнка!
— Ладно. Это ты всё равно узнаешь, какая разница, от кого. Это орден. Очень древний орден. И он кое-кому поклоняется. Ты легко можешь...
— Эй! — крикнул кто-то внизу, и я обернулся.
Рыцарь с придавленным ирокезом шёл прямо ко мне, гремя амуницией. Он взмахнул ногой, попытавшись перелезть через деревянное ограждение, но не сумел, даже несмотря на длинные оленьи конечности. С трудом вернув на место ногу, он стал делать жесты рукой. Они совершенно точно относились ко мне, но я оставался сидеть.
Путилов надвинул на лоб панаму и откинулся на сиденье. Он вроде сидел на месте, но каким-то образом отдалялся от меня с каждой секундой.
Стал доноситься гулкий звук, как со дна глубокой трубы — с десяток реконструкторов, в кольчугах, латах, с мечами, пиками и топорами столпилось возле трибуны. Все уставились на меня.
— Что сидишь как дурак? Иди-иди, — прошептал Путилов. Мне стало гораздо легче, когда я встал, спало всякое напряжение. Стало почти весело на душе. Они узнали меня, и теперь история с рыцарями приближалась к развязке.
Я спустился вниз, навстречу мне потянулись железные руки.
Вблизи рыцарь с примявшимся ирокезом оказался не таким уж и высоким, зато очень широкоплечим, хотя, может, дело было в кольчуге. Он взял меня за предплечье и потащил в центр зала. Толпа стала послушно раздвигаться. Он тащил меня грубо, и я думал, что от этого у меня на теле появятся новые синяки. Все происходило в тишине — толпа расступается безмолвно, рыцарь молча меня куда-то тащит, — я сначала решил, что они просто хотят меня выпроводить, но когда оказался возле канатов из грубой мохнатой бечёвки, то понял, к чему всё движется.
Тут уже было бессмысленно с чем-то не соглашаться, пытаться сбежать, я просто просунул ногу между канатами, чтобы залезть на ринг, но кто-то дёрнул меня назад.
— Стой, — велел высокий и мягкий голос. Захотелось сразу же покориться ему и во всём довериться.
— Честно говоря, я не хочу сражаться, — сказал я, повернувшись к нему. — Я ещё только учусь.
— Мы все здесь учимся, — так же мягко сказал голос. Рыцарь с примявшимся ирокезом потянул резко к себе, так, что я чуть не упал. Всё крутилось перед глазами, и я не понимал, с какой стороны доносится нежный голос, а с какой грубый рыцарь тянет меня — может, это был один и тот же человек, и ещё я не замечал толпы вокруг, а может, и никакой толпы не было, совсем ничего не было, только мохнатый канат, за который я до последнего держался.