– А кто ещё?
– Например, его жена – Тереза Лёб. Именно в банке её отца трудится указанный Джейкоб.
– И на основании чего Вы сделали такие выводы?
– Хотя бы на основании того, что в Берлин поехал только министр колоний, а с миссис Лёб изволил встретиться сам министр иностранных дел Британии.
– Мария, только не говорите мне, что всю эту информацию вы почерпнули из офисной переписки.
Маша звонко рассмеялась.
– Конечно же нет. Мистер Гувер настолько уверен в своей безопасности, что избрал для обозначения должностных лиц самый незамысловатый шифр, именуя их «Первый», «Второй» и так далее. И когда он говорит по телефону, что «Третий племянник» встретился с тетушкой Терезой, остаётся только сопоставить его слова с этой иерархией и найти похожее имя на конвертах…
Маша посерьёзнела, остановилась и вскинула на поручика свои огромные глаза.
– Бюро мистера Гувера используется для неформальной связи Британии с Европой и Америкой и мне становится страшно, когда слышу эти планы и вижу задействованные силы для их реализации. Алексей, понимаете… Они о России говорят, как о бифштексе… Мы для них – такие же дикари, как те, кого они еще вчера продавали на невольничьих рынках, они не видят никакой сословной разницы – что русский крестьянин, что дворянин для них – один и тот же туземный варвар, только второй слегка приукрашен перьями… Даже в Петербурге, не говоря о провинциях, мы живём в своём пасторальном мирке и ведать не ведаем, что вокруг России стягиваются кольца анаконды, она уже открыла свою пасть… И это очень, очень страшно!
– О каких планах Вы говорите?
Маша закрыла глаза, и, как будто читая невидимый текст, выпалила:
– Первое – уничтожить торговый и военный флот России и, ослабив ее до пределов возможного, оттеснить от Тихого океана вглубь Сибири. Второе – приступить к овладению всею полосою Южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с этой базы постепенно теснить русских к северу. Так как по обязательным для всего живого законам природы с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то и наглухо запертый в своих северных широтах русский народ не избегнет своей участи…[36]
Закончив, Маша опять распахнула свои глаза-блюдца с блеснувшими и застывшими в уголках злыми слезинками.
Игнатьев взял в свою руку крепко сжатый кулачок девушки.
– Маша, Вы меня пугаете! Откуда вам известны такие подробности? Вас же могут поймать за люстрацией!
– Меня поймали в первый же день, – в глазах Маши заплясали чертенята, – но спасла любовь к грамматике. Читая письмо, я автоматически начала исправлять орфографические ошибки, и так увлеклась, что не заметила, когда со спины подошёл босс, а у меня весь лист уже в исправлениях… Пролепетала ему ни жива, ни мертва, что не могу позволить себе отправить безграмотную писанину… Думала – выгонит сразу, а он только хмыкнул и предложил за дополнительную плату проверять все его отправления. Несмотря на университетское образование, его американские обороты смотрятся в переписке с англичанами неграмотно и вульгарно, а с французским и немецким у Гувера вообще беда. Так что я с тех пор не только секретарь, но и редактор, – Маша строго прищурилась. – А Вы, поручик, откуда знаете, что это именно подробности? Смотрите в глаза! Отвечайте честно!