Поведение Ланселота объясняется тем, что в детстве он наблюдал только женскую точку зрения. Это сделало его чутким другом, но ему были незнакомы проблемы брошенного мужчины: Артура он видел кем-то подобным себе, а не маленьким мальчиком, который цепляется за стабильность. Артур, король и воин, казался Ланселоту сильной личностью, с которой следует брать пример ему самому, а не наоборот. Таким образом, в отношениях между Ланселотом и Артуром мы видим недопонимание, которое обычно заметно разве что в старых супружеских парах: люди говорят на разных языках и не замечают потребностей партнера. Этот невидимый конфликт существовал с самого начала, но Гвиневра стала катализатором для его проявления. Тогда рыцарю пришлось принять решение, и он человечно выбрал ту, кто, по его мнению, нуждается в нем больше, – отправленную Артуром на костер королеву, ведь она без помощи Ланселота погибла бы. Из-за своей жестокой ревности, которую Артур, естественно, всячески оправдывает и считает неизбежным злом, он в конечном итоге теряет все. Потому что Ланселот, умеющий ценить женщин, никогда не последует за тем, кто их уничтожает.
Таким образом, маски сброшены: идеал братства Круглого стола рушится. Прочие второстепенные персонажи, такие как Моргана или Мордред, больше не нужны: они лишь дополнительные фигуры, отвлекавшие от настоящего конфликта и помогавшие скрыть гомосексуальный оттенок в отношении Артура к Ланселоту (тогда гомосексуальность еще считалась преступлением, достойным смерти).
Что случилось бы, если бы Ланселот и Артур изначально смогли озвучить свои ожидания друг другу?
Что же, история ордена Круглого стола могла быть совсем другой. Здесь встает вопрос: а мог ли Артур создать его без своего идеала, Ланселота? Как бы король использовал силу и влияние, если бы осознавал, что страдает эмоциональным дефицитом и расстройством привязанности? Прежде всего, он, вероятно, не женился бы на Гвиневре. Мерлин понимал это с самого начала, но старому волшебнику не хватило слов, чтобы сказать все прямо и четко. Умей Мерлин находить верные слова, возможно, Артур и вовсе вырос бы с родителями. Он наблюдал бы семейные отношения в детстве и научился обращению с мужчинами и женщинами, наблюдая за матерью и отцом и общаясь с ними. А женись он все-таки на Гвиневре, знал бы на примере своей матери, к чему должен приспособиться, когда будет жить с женщиной. Может быть, в нем не развилась бы и подавляемая гомосексуальность, потому что ему не нужно было проецировать всю свою любовь и привязанность на идеализированного Ланселота. А стань он для королевы нормальным мужем, у Ланселота не было бы шансов так сильно заинтересовать ее, обделенную мужским вниманием. Даже будучи бездетной королевой, Гвиневра могла бы сохранить лицо, если бы Артур передал ей разумные задачи: возможно, она могла бы руководить благотворительными учреждениями или взять на попечение сироту.