Понятно, решила следовать своему плану. И он как раз перекликался с моим.
Маркус, что-то прошептав Арлену, спешился и помог притворщице взобраться в повозку. А убедившись, что девушка удобно устроилась на подушках, достал из поясной сумки какой-то стеклянный флакон, похожий на тот, который Брееда использует в качестве засова, и откупорил его.
По воздуху разнёсся приторный аромат сладких до першения в горле цветов, и мы все закашлялись. Но уже через минуту в голове прояснилось, и дышать стало гораздо легче.
— Это поможет вам, арты, перенести тяготы пути, — улыбнулся Маркус, не обращая внимания на злобный взгляд Уны, который та метнула в его сторону.
Останавливаться в дороге по каждому пустяку, фейри не планировали. Или на раз-два разгадали план Уны.
Вскоре мы тронулись в путь.
Лес, который лежал по обе стороны Главного тракта., отличался от родной рощи, как бородач в летах от юноши, вступившего в пору взросления. Деревья, по большей части тополя и дубы, сомкнули ряды так плотно, будто не хотели, чтобы чужаки ходили по лесу без особого на то приглашения. Враждебность и настороженность чувствовалась во всём, даже в скрюченных, как от возраста, ветвях, тянущихся к непрошенным путникам и предупреждающих их о том, что, стоит зазеваться, и стражи леса утянут вас вглубь чащи, из которой нет возврата.
Даже птицы здесь не пели, а молча наблюдали за нами, почти бесшумно перемахивая с ветви на ветку. Мелких животных и вовсе не было видно.
Я любила леса. Любые. И могла, как и всякая мелиада, слышать их голоса, когда те негромко шептались друг с другом о том, что происходило в мире. Но эти деревья молчали, хотя я чувствовала, им есть что сказать проезжающим.
— Лес нам не рад, — прошептала Кхира, оглядываясь по сторонам и плотнее кутаясь в шаль, хотя воздух вокруг был душным, будто перед грозой.
— Конечно, не рад, — буркнула Уна нахмурившись. — Фейри почти не слышат деревья, только избранные, друиды, могут с ними общаться. И то не со всеми.
Я понимала, что она хочет сказать. И каждая сидящая в повозке тоже об этом думала.
Фейри живут в гармонии с окружающим миром, как и все, кто его населяет, но они не чувствуют деревья так, как мы, мелиады. Даже дриады, наши дальние родственники, и те уже почти утратили способность слышать, как молодой росток пробивается сквозь толщу почвы и, благодаря движению соков, вырастает в могучее древо.
А те, кто не слышат, не могут знать, какому дереву пришла пора умирать, каким следует пожертвовать ради того, чтобы оно послужило в качестве досок для пола или стен.