Фокнер уже и готов был сказать свое слово, но не было возможности: Потемкин говорил безостановочно. Из всей его тирады, растерянный посол понял одно: аглинский премьер мог не сумневаться, что Россия намерена оставаться на Черном море и уступать туркам Очаков не собирается. О чем, в тот же вечер посол и послал сообщение своему королю Георгу.
Императрица специально поддерживала деятельную переписку с принцем де Линь, посылая ему письма по почте для того, чтобы, вскрывавшие письма, секретные службы Пруссии и Австрии могли получить из первых рук информацию о ее твердости перед лицом новых угроз. и интриг. В начале лета она получила длинное письмо от принца де Линя и короткое — от его сына. Линю старшему она отписала слова благодарности за службу сына, награжденного за отличие при штурме Измаила Георгием 3-ей степени.
В конце июня Британия и Пруссия пришли к заключению, что придется пойти на некоторые уступки Екатерине Второй, но все же не все условия русской стороны надобно бы им принять. Но, по крайней мере, аглинское правительство поняло, что должно уступить русской императрице, понеже, опричь всего, в Петербурге вдруг появился Роберт Адер, отправленный лордом Чарльзом Джеймсом Фоксом, в качестве неофициального посланника от оппозиции. Граф Семен Воронцов обеспечил Адеру наилучший прием в российской столице. Посланник лорда Фокса был прекрасно принят императрицей и князем. На прощание Потемкин сделал ему подарок от имени Екатерины — перстень с ее портретом. Известие о получении соперником оного дорогого подарка, весьма опечалило Уильяма Питта, коий, никак не желая терять кресло премьера, боялся оппозиции, наступавшей ему на пятки. Посему, премьер-министр дал приказ Фокнеру согласиться с условиями императрицы Екатерины Второй. Миссия Фокнера означала важный поворот событий. Уже в середине июня, от имени аглинского правительства, Уильям Фокнер и британский посланник Чарльз Уитворт вручили ноту, в которой основанием для мира с Портой признавалась граница по реке Днестр. Очаков с прилегающей степью тоже отходил к России.
Когда аглинский посланник, Фокнер, наконец, объявил, что Британия согласна на условия России, в ответ, князь Потемкин-Таврический произнес пламенную речь, показавшую Фолкнеру и Екатерине, что Светлейший князь все такожде полон сил и желания воевать во славу отечества. Он говорил, что во вверенной ему ранее безлюдной губернии, теперь проживают в городах и весях до миллиона жителей и из них солдат — около четырехсот тысяч. Для ушей, в первую очередь, императрицы, он говорил, что сам теперь уезжает на юг, дабы осуществить свои далеко идущие планы, успех которых зависит токмо едино от него. При сих словах, он обратил свой глаз в сторону государыни, коя, чуть улыбнувшись, благосклонно ему кивнула.