— Как все вы ведаете, господа генералы, русские войска дважды подступали к Измаилу и были отбиты. Негоже нам, чтоб оное случилось и в третий раз. Сия крепость, хоть и неприступна, но мы должны его взять любыми путями, не жалея живота своего.
Суворов сделал паузу, взглядывая то на одного, то на другого генерала. Он видел, что все, как один, они наполнены решимости идти на врага. Он, исполненный гордостью за своих генералов, продолжил:
— Вы ведаете не хуже меня, что отступление произведет сильный упадок духа в войсках, порадует наших записных врагов и особливо высокомерных турок, кои будут гоношиться пуще прежнего. Оного не должно нам допустить во имя России и Императрицы!
Генерал-аншеф паки сделал паузу, теперь не вглядываясь в лица своих подчиненных, он смотрел на свои сцепленные пальцы. Наступила полная тишина. Наконец, он взволнованно обратился к ним с последними словами:
— Я решил овладеть крепостью или погибнуть под его стенами. — Суворов, неожиданно для себя, судорожно сглотнул. — Сие все, что я желал вам сказать.
Патриотическая речь многоуважаемого главнокомандующего вызвала еще больший подъем воодушевления в генералах, кои приготовились отдать свои жизнь за победу. Первому, кому дали слово высказать свое мнение был донской казачий бригадир Матвей Платов. Он не встал, а вскочил, воскликнув: «Штурм!», тут же порывисто встал со своего места Михаил Кутузов с твердым словом: «Штурм!». За ними, все до одного, решительно повторили то же самое: «Штурм!» После оного военного Совета целый день и всю ночь более пятисот орудий — с суши, с острова Сулина и с флотилии Осипа де Рибаса, со стороны Дуная, беспрерывно вели огонь по крепости. В небо взвивались ракеты, которые Суворов специально приказал пускать каждую ночь, чтоб противник не знал, когда именно будут запущены те, которые поведут на штурм. Белого знамени со стороны турок так и не показалось.
Мало кто спал в ночь перед штурмом. Не спал и Суворов. Он ходил по бивуакам, вступал в беседу, особливо, с офицерами из любимого Фанагорийского полка, названного в честь завоеванного когда-то им городка в устье реки Кубань. С оными гренадерами, Суворов разбил вдесятеро сильнейшего неприятеля и получил титул графа с почетной добавочной фамилией — Рымникского. Граф шутил, вспоминал былые победы, обещал успех и в штурме Измаила. Его окружала большая свита адъютантов, ординарцев, гвардейских офицеров, молодых знатных иностранцев, многие из которых желали принести пользу во время штурма и прославить свои имена. Они находились здесь, дабы учиться у знаменитого полководца.