Де Жене, глубокомысленно выдохнув, принялся разъяснять: — Ужели вы не знаете, что после революции во Франции появилось множество различных клубов? Людям надобно было где-то собираться, обсуждать создавшееся положение в стране. Один из них, расположенный на улице Сен-Оноре, недалеко от Тюильри, называется Якобинским клубом, коий посещает знаменитый своими речами адвокат-головорез Максимилиан Робеспьер.
Де Дама понятливо кивнул и уточнил:
— И теперь такие якобинские клубы распространились по всей Франции. Они формируют общественное мнение и влияют на Национальное собрание, не так ли?
— Конечно, еще как влияют!
Друзья переглянулись. Каждый подумал, что тяжко будет бороться с подобным якобинством.
Все приуныли. Принц де Линь, дабы разогнать тоску, хлопнув по столу здоровой рукой, воскликнул:
— А давайте нальем еще по бокалу бургундского и выпьем за Францию, глядишь, не пройдет и года, как все там встанет на свои места. А тут и мы вернемся!
— Твои слова да услышит Всевышний! — отозвался Ланжерон.
Друзья оживленно задвигались, наливая друг другу. Зазвенели бокалы. Дружно выпив, они еще долго обсуждали незавидные последние новости из своей отчизны.
* * *
Однако, страстно влюбленный в Прасковью Потемкину, Светлейший князь не оставлял упражнений делами государственными. Не забывая своих помощников, он просил императрицу о достойных вознаграждениях, просьбы о коих обыкновенно удовлетворялись. Бывая каждый день в покоях императрицы, занимаясь дипломатическими вопросами вместе с нею, он паче всего упражнялся делами политическими. В начале апреля он представил императрице план обороны западных границ Российской империи. Он полагал, что пруссаки могут вздумать двинутся для возбуждения поляков и, пустив их на Россию, станут делать движения или маневры к Риге. Однако, по его мнению, и сами укрепления Риги, и собранные под ней войска, и наличие широкой реки, на которой, вестимо, в случае надобности, будет действовать хорошо вооруженная флотилия, надежно оберегали границы в рижском направлении. Со стороны залива, город мог охраняться галерной флотилией. Он говорил Екатерине:
— Чтобы заставить Прусского Короля говорить иным голосом, следует в будущую кампанию противу Порты поставить войски — тысяч до ста двадцати… Протчее все обратить на пруссака и сказать ему решительно и с твердостию, что Вы достоинство Вашей Империи будете защищать до последней капли крови.
— Не инако! И баста! — с готовностью ответствовала ему государыня.
Стоя у карты, раскинутой на весь широкий стол, водя по ней указкой, Первый министр декларировал: