— Гриша! — к вышедшему вслед за ним попутчику с распростёртыми объятиями устремилась троица дорого, но безвкусно одетых мужчин, — Гришка, усатая твоя морда!
Один из встречавших крепко обнял Котова, они расцеловались.
— Карета подана, Григорий Иванович — сказал другой мужчина, указав на двуконную коляску на дутых шинах.
— Было приятно познакомиться, — поднял шляпу Котов, по-видимому не мало не смутившись тому, что его называют не Иваном Пантелеймоновичем, — к сожалению, вынужден вас покинуть — тороплюсь. Как носильщика позвать запомнили? Больше местного полтинника им не давайте.
Игнатьев и Вавилин появились на перроне только тогда, когда Гайдука и след простыл. Кунцевич даже не стал на них ругаться. Его немного покалачивало.
Из семидесятитысячного ясского населения сорок восемь тысяч приходилось на долю евреев, поэтому город напоминал увеличенную копию какого-нибудь местечка одной из губерний Царства Польского. К прибытию поезда на привокзальной площади столпились извозчики, пассажиры их стали быстро разбирать. В первый раз Кунцевич почувствовал себя заграницей совершенно беспомощным — румынского он не знал, а надежды на то, что местный «ванька» понимает какой-нибудь из культурных языков, не было никакой. Каково же было удивление чиновника для поручений, когда один из возниц обратился к нему на чистом русском:
— Садитесь ко мне, барин!
Мечислав Николаевич прыгнул в коляску и стал дожидаться, когда трегер приладит сзади чемодан. Закрепив поклажу, и проверив надёжность ремней, носильщик подошёл к сыщику и протянул с поклоном руку. Мечислав Николаевич сунул ему лей (мельче монеты не было), малый поклонился и был таков.
— Куда прикажете? — спросил возница.
— В «Бристоль».
— Слушаюсь.
— И останови, пожалуйста у меняльной лавки.
— Денежки поменять желаете? Сегодня у жидов не получится — шабаш, всё закрыто.
— Так как же быть?
— А давайте я вас к русскому лавочнику свезу, он рубли купит. Ермаков его фамилия.
— Ну вези, коли жиды сегодня своему богу молятся.
Поехали.
— И много русских в Яссах? — спросил коллежский секретарь, чтобы разговором отвлечься от впечатлений незапланированной встречи.
— Мало ли, много, а есть. На той улице, где господина Ермакова лавочка, почитай одни русские живут. Извозчики опять же все русские.
— Отчего так?
— А не канкаренты нам румыны. Вороватый они народ, скажу я вам, коли пьяного кого везут, обязательно облапошат. А такого, как вы приезжего, настоящей цены не знающего, и вовсе без порток норовят оставить. А мы любого доставим в лучшем виде, и цену возьмём правильную. А всё потому, что промыслом энтим из поколения в поколения занимаемся. От деда к отцу, от отца к сыну дело передаём.