— Какой ещё капитан вмешивается в вашу работу? — возмутился ЕИВ. — Скажите его фамилию, и он не будет капитаном, и вообще его в дворце не будет. Запишите, — сказал он секретарю.
— Записывайте, — сказал я секретарю, — капитан Романов Николай Алексеевич, одна тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года рождения.
— Так, зачеркните всё, — сказал он секретарю и выйдите. — Что случилось? — это ко мне.
— Я не могу командовать капитаном, чей чин дан лично вами, — сказал я.
— Вы хотите, чтобы я вас сделал подполковником? — спросил ЕИВ.
— Нет, — сказал я, — я хочу, чтобы вы капитана сделали юнкером или хотя бы младшим портупей-юнкером.
— Я подумаю, — сказал ЕИВ, — а завтра с утра начинайте всё сначала. Это мои недоработки, вы уж простите нас.
Глава 38
На следующее утро я пришёл к шести часам поутру, чтобы осмотреться на местности. Спальня цесаревича была близка к идеальной. Пустая комната. Солдатская кровать. Тумбочка. Табуретка. На табуретке лежат шаровары защитного цвета и гимнастёрка с погонами портупей-юнкера. Рядом с табуреткой стоят яловые сапоги, на голенища которых намотаны портянки, чтобы они в течение ночи просохли. Всё по-солдатски, разве что дверь в санузел.
Прислуга сгрудилась у дверей и не знала, что делать. Пришлось им расписать распорядок дня, и кто и что должен делать. Нашлось дело и для матроса Гвардейского экипажа.
Ровно в шесть часов тридцать минут поутру леденящее душу «Рота!!! Подъём!!!» цесаревича как будто ветром с кровати сдуло. Это уже неплохо. Усадив мальчика в кровати, я показал, как лучше накручивать портянки так, чтобы не сбить ноги и в какой форме нужно выходить на физзарядку. Для физических занятий предназначена гимнастическая рубаха, которая стала повседневной и стала называться гимнастёркой.
— А завтра, господин портупей-юнкер, мы будем тренироваться в одевании и раздевании на время за сорок пять секунд, — сказал я. — Вы должны одеться и быть готовы к действиям за то время, пока в моих руках горит спичка.
— А зачем это нужно? — спросил цесаревич.
— Понимаете ли, молодой человек, — сказал я, — бывают случаи, когда противник делает ночную вылазку, а все солдаты спят и видят сны. Командир даёт команду «тревога», а противник в трёх минутах ходьбы. Вот тут и нужно одеться за сорок пять секунд, схватить оружие и отбить атаку противника.
— А зачем нужно развеваться за сорок пять секунд? — продолжал допытываться цесаревич.
— А это совсем просто, — пошутил я. — У солдата каждая секунда на счету, когда дело касается его сна. Вот поэтому он и раздевается за сорок пять секунд, чтобы больше поспать.