Внезапно на меня накатывало нечто схожее с осуждением, отторжением самого себя. На глаза наворачивались слезы, я плакал по нескольку раз в день. Просыпался и по ночам, тут же накатывало ощущение вины. В темноте пробовал пить валерьянку, мамин корвалол, но лекарства не действовали, после них засыпал лишь к утру.
Так продолжалось довольно долго, теперь мысли о сексе, прежние фантазии перестали тревожить. Из меня словно выпустили воздух: был парень, сексуальный маньяк, как я сам себя называл, взглядом не пропускавший ни одной юбки, а тут женский пол разом исчез, перестал существовать. Не скрою, я даже радовался этому, сознавая свою вину. Неожиданно, проходя мимо Успенской церкви, что неподалеку от нас, и услышав перезвон колоколов, прошел внутрь, купил и поставил две свечи в память об убиенных под Комаровом Анастасии и Таисии. Это слово — убиенных — я произнес про себя, потом шепотом. Оно казалось менее мучительным, с оттенком библейской торжественности.
То зверское, агрессивное, что скрывалось во мне, затаилось лишь на время. Прошел месяц, другой, как неожиданно сексуальное возбуждение вновь охватило меня. Чувства апатии и бездействия как не бывало. Женщины, их ноги, колени, грудь вновь волновали меня. Так, переполненный воспоминаниями, я вновь оказался у столь знакомого с детства бассейна.
Со скамейки, на которой сиживал еще мальчишкой, сквозь густую листву старой липы я наблюдал за хорошо просматриваемым отсюда входом в бассейн. Мое внимание в основном сосредоточивалось на девушках, которые поодиночке, иногда вдвоем или целой компанией входили в здание. Среди других я уже наметил невысокую, с хорошей фигурой, стильно одетую брюнетку в джинсовом костюме. Ее и решил дождаться до окончания тренировки.
И тут неожиданно из раскрытой настежь стеклянной двери вышла Лайзане. Моя бывшая любовь, фактически учитель, введшая меня в мир секса, была одета в светлую прозрачную кофточку с большим декольте, лишь наполовину прикрывавшую ее прежде столь соблазнительную, теперь несколько увядшую грудь. От неожиданности я отодвинулся к краю скамьи, пряча лицо за широким стволом липы.
Анни, не заметив меня, подошла к темно-синей, отнюдь не новой иномарке, открыв заднюю дверь, бросила на сиденье спортивную сумку. Однако машина не тронулась с места. Лайзане закурила, опершись на капот, докурив сигарету, скрылась в салоне. Я хотел уйти, но что-то удержало меня. Через полчаса к машине подошел лысоватый блондин. Обменявшись с Анни несколькими фразами, он сел рядом, машина тронулась с места.