— Нет.
— Что значит «нет»?
— Не всех.
Томас недоверчиво взглянул на нее. Потом в его мозгу молнией вспыхнула догадка.
— Дэвид Уэлш?..
— Медицинский консультант телешоу. Это он назвал твое имя.
Томас, оглушенный этой новостью, остановился, прислонившись спиной к груде поддонов.
— Он должен был тщательно изучить каждого кандидата, — продолжала Карен. — Буквально выучить наизусть каждое досье. У него есть теория касательно «краткосрочной терапии». Это важное направление в современной психиатрии. Оно занимается излечением людей в минимально короткое время. Отец считал, что это реалити-шоу может стать как раз таким сеансом мгновенного излечения, помогающим людям враз избавиться от своего прошлого. Нечто вроде шоковой терапии.
— Так он нас выбрал?!
— Ну, точнее, принимал участие в отборе.
— Он не побоялся вовлечь в это собственную дочь?
— Я добровольно согласилась. У меня в прошлом тоже остались проблемы, которые нужно решить, представь себе, — с горечью добавила Карен.
Но Томас ее уже не слышал. Он почувствовал слабость и головокружение. Или это приближался очередной приступ гнева?
— А как отнеслось к этой теории руководство телеканала?
— Ну, привлечение психолога-консультанта — это обычная практика в таких случаях. А отец считается светилом в своей области. Он искренне хотел помочь тебе.
— Помочь мне?! Карен, что ты несешь? Ты что, не видишь, где мы оказались?
— Ты хотел умереть.
— Кто тебе сказал?
— Твой алкоголизм, твоя растущая изоляция — все это было медленным самоубийством. Кстати, твоя квартирная хозяйка это подтвердила. Миссис Гуревич рассказала моему отцу, как однажды нашла тебя валявшимся на полу с дулом пистолета во рту. Тебя спасло только то, что ты был мертвецки пьян.
Дэвид Уэлш говорил с его квартирной хозяйкой. Час от часу не легче.
— Отец никогда о тебе не забывал. Как ты думаешь, отчего твой старик с болезнью Альцгеймера оказался в таком привилегированном месте, как Балтиморский дом престарелых? Именно благодаря доктору Дэвиду Уэлшу. Это шоу, помимо денег, могло дать тебе возможность примириться с самим собой. По крайней мере, отец в это верил.
Томас промолчал.
— Мне жаль, — снова заговорила Карен. — Это мы виноваты, отец и я, что ты здесь оказался. Он боялся, что ты покончишь жизнь самоубийством. Никто не мог предвидеть… никто даже не думал… — Голос Карен прервался, и по ее щекам заструились слезы. — Если бы отец мог, он попросил бы у тебя прощения, я уверена. Да ты и сам это знаешь.
Она повернулась и пошла прочь. Томас смотрел ей вслед. Упаковка леденцов в его пальцах была буквально скручена в узел.