Сет знает, что скоро умрет. Тот факт, что ему всего двенадцать, не изменит ничего.
Кто-то придет за ним, чтобы отвести его на электрический стул. На голову ему натянут капюшон, привяжут к подлокотникам и ножкам стула за запястья и щиколотки. Потом его поджарят.
Вот так оно все просто.
— О! Боже мой!.. О! Боже мой!..
Он закрыл глаза. Это был смешной рефлекс — но, по крайней мере, теперь он больше не видел трупа, распростертого у его ног.
Сет выглядел как любой другой подросток: джинсы, футболка с логотипом «Лэйкерз» (такой же украшал бейсболку), кроссовки «Найк». Карманы были набиты жевательной резинкой. На шее висел плеер.
В течение всей недели он был обязан носить униформу своего учебного заведения — Института медицины и психологии Сен-Фуа. Но она ему не нравилась. Как не нравился и сам институт с его промозглыми классами, обнесенным решеткой парком и учениками-тупицами — другого слова для них он не мог подобрать, — а также необходимость жить за пределами города.
К счастью, сегодня была суббота, поэтому Сет находился в роскошной квартире своих родителей в Даунтауне, Лос-Анджелес. И одежда на нем была такая, которая ему нравилась.
Кажется, меня сейчас вырвет.
Он вцепился в висевший у него на груди крестик (все ученики Сен-Фуа носили такой), молясь о том, чтобы этот кошмар исчез. Может быть, он все еще спит? Часы только что прозвонили шесть раз. Может быть, нужно встать, умыться, привести себя в порядок и отправиться в церковь к утренней мессе?..
Пожалуйста, пусть я проснусь…
Он приоткрыл глаза. Труп женщины по-прежнему лежал у стены, под гобеленом. Голова склонилась набок, волосы закрывали лицо. Между двумя обугленными прядями он разглядел ее зрачки, похожие на две черные дыры.
Тот факт, что женщина была мертва, не вызывал никакого сомнения — на ее виске зияло отверстие размером с десятицентовую монету. Однако с того места, где Сет был сейчас, ему казалось, что она смотрит на него с упреком, словно он был виноват в запахе гари и липких ошметках, разбрызганных по стене.
Пуля прошла навылет.
Пробила ей голову.
Сету очень хотелось убежать. Или разбить что-нибудь. Или закричать во все горло. Но он так и продолжал стоять, словно пригвожденный к месту.
Секунды шли одна за другой, и постепенно он начал воспринимать звуки извне. Скрип паркета. Детский плач. Умиротворяющий плеск комнатного фонтанчика. И — сквозь двойную оконную раму — отдаленный, едва различимый шум утренних толп, доносящийся с Флауэр-стрит.
Сет повернул голову. На ночном столике у изголовья кровати лежал перекидной календарь, страницы чуть подрагивали в потоке воздуха из кондиционера. На раскрытой странице красным цветом была напечатана сегодняшняя дата: 7 мая 1983 года, суббота.
