«Несчастлив богатый и благополучный человек, сумевший завоевать вас? Человек, у которого в Париже прекрасный дом, а в Англии целый замок? Который владеет лошадьми и каретами, который объездил весь свет? — возражаю я ей. — Вы чересчур снисходительны, мадам. Что у него в жизни не так?»
«Не знаю, — отвечает она. — Не знаю. Есть что-то в его прошлом, в его воспоминаниях, что причиняет ему боль. Я много раз просила его рассказать, поделиться, позволить мне утешить его. Сегодня в моих объятиях ему ничто не угрожает, вот что я ему говорю. Неужели моей любви недостаточно, чтобы защитить его от призраков? Но Эдуар не хочет рассказывать о своем прошлом. „Я родился в тот день, когда ты согласилась выйти за меня замуж“, — говорит он».
Софи слушала, раскрыв рот. Ей казалось, что она читает роман из тех, что так нравятся ее матери. Как же сложна и романтична жизнь обитателей бульваров! А она-то думала, что все они счастливцы, довольные судьбой!
Зато Туссена эта история нисколько не умиляла.
— Если все, кто когда-то испытывал боль, будут требовать, чтобы за это расплачивались другие, тогда что прикажете делать нам, рабам? — заметил он. — По-моему, у месье Эдуара это не более чем предлог для оправдания собственной жестокости и себялюбия. Когда он женился, он знал, что мадам Селин артистка, а не девица, только что покинувшая монастырскую школу, и что благодаря знакомствам крестного она вхожа в высший свет Парижа. И все-таки, стоит какому-то аристократу или актеру поздороваться с нею в театре, стоит ей получить приглашение на концерт за подписью самого композитора — месье устраивает ужасную сцену ревности. А потом, чтобы заслужить прощение, забрасывает ее дорогущими подарками: кашемировыми индийскими шалями за три тысячи франков, фламандскими кружевами, драгоценностями… моей хозяйке достаточно молвить слово, и любое ее желание исполняется. «Но мне совсем не хотелось иметь раба, Туссен, — сказала она, когда я оказался в их доме. — Я не одобряю рабства, хочу, чтобы его отменили, это варварский обычай. Ты всего лишь мальчик, и мне очень жаль, что тебя привезли в такую даль из твоих краев».
— Так отчего же она приняла тебя в подарок?
— Она умная женщина и понимала, что, если она откажется, месье Эдуар продаст меня кому-то еще… Может, какому-нибудь злому хозяину, который будет сечь меня кнутом каждый день.
— А ты не тоскуешь по своей стране?
— Я тоскую по теплу, по свету, по ярким краскам, по музыке, — ответил Туссен. — Но совсем не тоскую по жизни, которая была у меня на Кубе или на Ямайке. И не скучаю по своим старым хозяевам. Там с рабами обращаются хуже, чем с животными. Я уже говорил: нас клеймят огнем, как телят, чтобы, если мы вдруг решим бежать, можно было узнать каждого.