Вторую половину ночи Мила любовалась через решетку россыпями далеких, холодно мерцающих звезд и пыталась дать оценку происходящему. Что это – новое испытание или злой рок, который мешает ее семейному счастью? Следует ли ей бежать отсюда, или принять действительность как сложную жизненную задачу, которую предстоит решить? Ясно одно: отмахнуться от навязанной судьбой данности не удастся. Заснула Мила только под утро.
– Вставай, красавица, – услышала она сквозь сон. – У меня к тебе серьезный разговор. Потом выспишься. Когда я уйду.
Мила нехотя открыла глаза и сонно взглянула на Троянова, сидящего напротив кровати в кресле и недовольно ее разглядывающего.
– Я так и знал: ты мне врала!
– В чем же? – Она села, подоткнув за спину подушки, и прикрылась до подбородка одеялом: так она казалась себе более защищенной. – Что вы узнали такого, что вас рассердило? – Надо тянуть время, чтобы он сам выложил ей все, что узнал.
– В самом главном, – разгадал ее маневр Троянов. – Воробья на мякине не проведешь. Не хочешь мне больше ни о чем поведать?
«Неужели разузнал что-то про скит?» – подумала Мила.
– Говори! – начал сердиться он.
– Хорошо, я скажу правду: я соврала. На самом деле я приняла монашество, и целый год находилась в женском монастыре монашкой-послушницей. Разумеется, у меня там было другое имя – Мария, и это можно проверить. Бабушка умерла, деваться мне было некуда. Дальняя родственница бабушки, настоятельница монастыря, предложила мне послужить Богу, я и согласилась.
– И тебя хватило только на год? Хороша послушница, нечего сказать!
– Это мне настоятельница посоветовала вернуться к мирской жизни. Уверила, что искать меня перестали и я могу начать нормальную обычную жизнь в миру. К тому же ей не очень нравилось, что я больше интересовалась не службами и молитвами, а мирской жизнью. Я из тех, кто хочет всего и сразу.
– Скажите, пожалуйста! Подавай ей непременно все и обязательно сразу! Теперь понятно, почему тебя турнули из монастыря: не по Сеньке оказалась шапка. Наша Мила Миланская до мужиков слаба, а ты оказалась слаба в вере – не оправдала доверия, так сказать. Ну-ну! У вас с ней действительно есть общие недостатки. Да, кстати, а врет она все же почище тебя.
– Вы это о чем?
– Да о том же – о твоем вранье. Красивая получилась ложь. Только мне нужна правда. Чистая, без прикрас. Ну что, хватит ума сказать чистую правду? Я жду. Но недолго. – Троянов свернул журнал трубочкой и принялся нервно постукивать им по раскрытой ладони.
– Хорошо, – сдалась Мила. – Я скажу правду. А правда моя заключается в том, что я уже давно хочу стать Милой Миланской и сделала для этого все возможное и невозможное. Этот год мы прожили в скиту. Бабушка постоянно пугала меня встречей с вами. И сначала я действительно боялась. Затем поняла, что если и дальше буду сама себя пугать, то уже никогда не смогу выбраться из тайги, а моя мечта стать Милой Миланской так и не осуществится. Единственной надеждой оставались вы, так как при нашей встрече ясно дали понять, что обустроите мою жизнь, и я буду жить не хуже Милы Миланской. Я постоянно думала об этом. Но выбраться из скита самостоятельно невозможно. Несколько раз убегала, даже однажды чуть не утонула в болоте. И тогда поняла: одной мне с этой задачей не справиться. На мое счастье в скиту оказался более или менее подходящий человек, которого я сначала влюбила в себя, затем на себе женила. Так с его помощью и выбралась из скита. Собиралась со временем сбежать от него и разыскать вас. Но вы, на мое счастье, сами меня нашли. И вот я здесь, готовая на все, лишь бы моя мечта исполнилась. Хорошо, что Алексей не знает, где я нахожусь. И, надеюсь, не узнает никогда, так как у меня с ним нет ничего общего. Впредь же мне не хотелось бы с ним более встречаться, так как он мне и там надоел как горькая редька.