– Может, все-таки сначала поговорим? Вы всегда успеете со мной поквитаться. Я здесь, вся в вашей власти, – сделала Мила слабую попытку.
– Не шантажировать ли ты меня вздумала, дрянь этакая! С огнем решила поиграть? Смотри не обожгись до смерти! – И он направился к ней, размахивая щипцами.
– Владислав Антонович, умоляю вас, будьте же благоразумны! – воскликнула Мила, отступая. – Я понимаю: вам трудно признать, что вы проиграли. Или не можете смириться с тем, что происходящее – всего лишь игра, которую придумала именно я, а совсем не вы, как вам прежде казалось?
– Какая еще игра? Ты полоумная деревенская девка, которую я приютил, накормил и решил неплохо пристроить в этой бренной жизни, – и хвост на меня поднимаешь?! Да как ты смеешь так нагло вести себя со мной! Ты – никто, пыль под моими башмаками. Ты – грязь, из которой я пытался вылепить хоть что-нибудь, похожее на женщину. Что ты о себе вообразила? Хотел помочь, но могу и расхотеть. И тогда тебе одна дорога: плыть по речке в тазике с бетоном на босу ногу.
– Как моему биологическому отцу Ивану? Вашему родному брату, которого вы пустили в последнее в его короткой жизни плавание? – спросила Мила, пятясь к спальне и не спуская с Троянова пристального взгляда.
– Что такое?! Ты о чем сейчас говоришь, ненормальная?.. Ну, знаешь, это уж слишком! – рассмеялся вдруг он и, вернувшись к камину, аккуратно повесил на крюк щипцы. – Мне даже расхотелось избить тебя. Что толку бить сумасшедшую, все равно ума не прибавится. Хорошо же ты в роль вошла, что никак не можешь из нее выйти. Сдаюсь: первый раунд я проиграл – поверил, дурак старый, что ты и в самом деле Мила Миланская! Поздравляю!.. Однако ты все же не забывайся, когда со мной говоришь. А то ненароком попадешь под горячую руку, а там – и поминай, как звали. Поэтому приди сейчас в себя, перед своим дядюшкой будешь комедию ломать!
– Почему вы не хотите поверить в то, что я вас разыграла? – Мила подавила вздох облегчения и вновь пошла в наступление. – Забыли о моих талантах шутами всех выставлять? Я действительно Мила Миланская. И не перестаю ею оставаться. А ваша протеже Люсенька, эта дурочка деревенская, теперь спокойно отсыпается у меня дома под защитой бдительной охраны. И отдавать ее вам на растерзание, а тем более уничтожать самой, как вы раньше думали, я не собираюсь, так как она мне еще пригодится.
– Шутить изволите, сударыня?! – побледнел Троянов, чувствуя, что за наглыми откровениями стоит что-то более серьезное.
– Вовсе нет, – пожала плечами Мила, спокойно глядя на него.