— Да уж, — кисло улыбнулась Алена. — Со всех сторон посмотреть — мы погрязли в глупой авантюре. Вряд ли наши безумные поиски увенчаются успехом. Может, наймем частного детектива?
— Ну, если мы убедимся, что у нас нет другого выхода… Я не люблю детективов. Они все шантажисты.
— Значит, мы сами должны ими стать.
— Шантажистами?
— Детективами!
Только вот как? Виолетта вдруг поняла, что шансов у них и правда мало. И отчего-то ей стало стыдно. Ведь как же это все подло выглядит! Аська, Аська, их детская подружка, маленький ангел, и Клаус, с которым столько вместе пережито…
Они тогда сбежали, пусть у Виолетты не было другого выхода, ведь она выполнила свое обещание… Не до конца, но…
Лучше об этом не думать.
Надо думать об Аське. И молиться изо всех сил, чтобы Господь послал небольшое чудо. Раз уж он привел их зачем-то назад, в исходное русло той мутной реки, с которого началось ее падение вниз, значит…
— Он поможет.
Это Виолетта сказала вслух, и, как ни странно, ей показалось, что Алена прекрасно поняла, о ком Виолетта говорит.
В то утро Митя проснулся с тайной радостью в сердце. Он и сам удивился этому чувству, обычно он воспринимал грядущий день как очередной шаг к смерти, не более.
А этот день отчего-то показался ему иным. И вроде бы ничем особенным он не отличался: небо было серым, дождливым, и все располагало скорее к сплину. Мелко накрапывал дождь, и тучи затягивали небеса все больше и больше… А Митя первый раз за долгое время ощутил странное тепло в душе, глубоко-глубоко внутри.
Точно именно сегодня день станет не шагом к смерти, а шагом к Аське. Шагом к любви.
Он поднялся с кровати легко, одним прыжком, торопясь войти в этот день. Часы показывали половину шестого утра, и это значило, что Мите подарено время на чашку кофе, сигарету и размышления. Обычно этого времени оставалось мало, надо было спешить на работу. Впрочем, Митю это не тяготило. Он быстро привык к окружающей грубости и даже научился различать в каждом собрате по бригаде за грубоватым обличьем своего Билла. Да и сам Митя очень скоро снискал уважение, к нему перестали относиться как к мажорскому мальчику, из каприза подавшемуся в простые рабочие.
Крепкий кофе заставил его проснуться окончательно — теперь смутные воспоминания о снах окончательно ушли, уступив место будничности происходящего. Только то теплое чувство в груди осталось там, и он знал, как его зовут, это чувство.
«Может быть, она так меня зовет?» — подумал он уже в автобусе. Может быть, это просто прикосновение — ее теплое дыхание коснулось его, подарив душе радость?