Ася, — взмолился он, — это неизбежно! Алена забудет про свою придуманную любовь уже сегодня!
— Почему ты так уверен, что она все это придумала, Митя? — спросила Ася. — Ты же ее друг. Почему же ты думаешь о ней хуже, чем она того заслуживает?
— Я думаю реально, — ответил он немного резче, чем ему хотелось. Но тут же осекся, отругав себя за то, что голос его был таким грубым, и уже тише попросил: — Ася, давай забудем о сегодняшнем инциденте. Хотя бы сейчас.
— Как раз сейчас это невозможно, — покачала она головой. — Я не могу. Прости меня, пожалуйста, Митя, но… уходи сейчас. Мне нужно побыть одной.
Он хотел возразить. Более всего на свете ему сейчас не хотелось уходить. Но разве он мог возразить ей?
— Хорошо, — кивнул он. Я уйду. Но завтра мы обо всем поговорим. Ты мне обещаешь?
— Да, — устало улыбнулась она. — Конечно, Митя. Мы поговорим обо всем.
Он коснулся губами краешка ее губ — осторожно, ласково, пытаясь убедить ее в правильности их любви.
— Я люблю тебя, — сказал он, настойчиво ища глазами ее ответный взгляд.
— Я очень люблю тебя, Митя, — прошептала она совсем тихо, почти неслышно.
И он облегченно вздохнул.
— До завтра, — сказал он уже на пороге.
— До завтра, — повторила она эхом.
Дверь захлопнулась.
Митя стоял, глядя в небо, и ему мучительно хотелось вернуться, хотя он и понимал — теперь это невозможно. Станет возможно только завтра…
— Скорей бы оно наступило, — вырвалось у него. — Скорее бы прошла эта ночь. Скорей бы…
— Псих, — сказала Виолетта.
«Ну и ночка, — подумала она устало. — Просто парад приколов…»
— Может быть, я псих, — согласился Леня с неожиданной покорностью. — Говорят, любовь вообще род психического заболевания.
— Вид, — поправила Виолетта. — Сидя по сегодняшней ночи, именно так все и обстоит. Только ты уже перегнул палку.
— Ты не веришь, что в твою сестру можно влюбиться?
— Отчего же? И в статуи, говорят, влюблялись, — рассмеялась Виолетта. — Но на них не женятся.
— Люба не статуя, — возразил Леня. — Она человек.
— Она растение, — сказала Виолетта. — Ее надо кормить с ложечки, как лиги. Надо мыть ее в ванне. Ты хочешь сказать, что все свои тридцать пять лет ты мечтал именно о такой женщине?
— Выходит, так, — кивнул он.
— Ну, так обратись в какую-нибудь психиатрическую клинику. Найдешь там много таких же растении, как наша Любка.
Она и сама не понимала, почему так горячо возражает ему. Ведь она так не считала! Более того, если бы Виолетту спросили, кто больше всех заслуживает любви, она не задумываясь назвала бы свою Любку. Но сейчас, когда перед ней стоял человек, убежденный, что без Любки не сможет прожить и дня, в душе поднялась целая буря протеста.