Муму закрыл окно и, пребывая в глубокой задумчивости, вернулся в лабораторию.
Стрельба и стресс, который пережили профессор Сечкин и Рыбин, подействовали на них отрезвляюще. Во всяком случае, когда Дорогин вошел в лабораторию, они о чем-то мирно беседовали, стоя у одного из прозрачных инкубаторов. Стеклянная колба, в которой Рыбин без ведома профессора разводил крылатых муравьев, была, как и вчера, закрыта металлическим футляром.
Муму вошел так тихо, что они его, похоже, даже не услышали. Профессор снял и положил на стул куртку и, как ни удивительно, стал вполне адекватен.
— Леонид Прокофьевич, я хочу вам кое-что показать, — сказал Степан, чуть волнуясь. — Я без вас тут вырастил целую популяцию. Представляете, из одной особи — целую популяцию…
— Ну, такими словами бросаться не стоит… — пожал плечами профессор, поправляя очки и не скрывая радости. — Популяция — это уж слишком… Будь скромнее. Но раз научился их размножать, это похвально, очень похвально… Давай показывай…
— А вы там с Настей справились? — спросил Степан, настороженно глядя на профессора.
Но тот вдруг весь напрягся и проговорил:
— Не помню. Прости, ничего не помню.
— Вы что, и Настю не помните? Настю Лапину не помните? — встревожился Степан.
— Нет, — покачал головой профессор.
— А Эдуарда Мирзоева помните? — включился в разговор Муму.
— Эдуарда? Мирзоева? — напрягся профессор. Да так, что на лбу у него выступила испарина.
— Он был одним из лучших ваших учеников, — напомнил Муму. — За границей учился. А теперь у него лаборатория в Закавказье. Это к нему вы с Настей летали…
— Не помню… Совсем не помню, — покачал головой профессор.
— Ладно. Это неважно… — произнес Дорогин и взял со стула куртку, в которой прилетел профессор.
— Ты мне хотел что-то показать… — обратился профессор к Степану.
— Да, сейчас, — отозвался тот, снимая с одного из инкубаторов серебристый футляр и откручивая какой-то краник.
Пока профессор и Степан наблюдали за оживающими на глазах летучими муравьями, Дорогин внимательно ощупал капюшон куртки и обнаружил то, что искал. Под подкладкой ползало что-то живое, наподобие майского жука или жука-скоробея.
Жук, похоже, был живым и переползал с места на место. Подумав, Дорогин взял со стола перочинный ножик и, аккуратно вспоров подкладку, достал жука. Это действительно был живой жук, но, стоило Дорогину перевернуть его и положить на стол ножками вверх, ему все стало ясно. На пузе у жука была вмонтирована металлическая пластинка с крохотным застекленным отверстием, которое напоминало окуляр кинокамеры.