28 августа Невиль Гендерсоп прибыл в Берлин с официальным ответом английского правительства на предложения Гитлера, высказанные последним во время разговора с послом тремя днями раньше. Поскольку Далерус еще за день до этого сообщил в общих чертах суть ответа англичан, немцы точно знали, что привезет посол. К тому же Далерус позвонил из Берлина англичанам, предложив включить высказанное немцами пожелание, чтобы в тексте ответа было указано, что «полякам настоятельно рекомендовали немедленно установить контакт с немцами и приступить к переговорам». Галифакс послушно включил и этот параграф, предварительно договорившись с поляками.
И теперь, приняв ванну, Гендерсон с большой тщательностью оделся, выпил бокал шампанского, обдумывая детали своего поведения на встрече с фюрером. Его любимая такса проковыляла до дверей, чтобы проводить своего хозяина.
Когда английского посла ввели в кабинет фюрера, там уже был Риббентроп. Атмосфера была дружеской. С Геп-дерсопом обращались как с равным; немцы внимательно слушали его. В английской ноте решительно отвергалась идея немецких «гарантий» или «письменного подтверждения» целостности границ Британской империи, однако это, по-видимому, не задевало Гитлера. Казалось, Гитлер пе возражал и против твердой линии в ноте англичан, настаивавших, что в случае переговоров с Польшей должны быть обеспечены и ее интересы и что любое согласованное решение должно быть закреплено международными гарантиями.
У Гендерсопа возникло ощущение приближающегося триумфа. Редко он чувствовал себя так свободно в присутствии этих странных нацистских главарей. Увы, чувство радости и непринужденности для него было опасным состоянием ума в такой компании, потому что вследствие такого состояния он начал в деталях развивать свою идею, а ее уточнение — любимой темой Гендерсона были англогерманские недоразумения и необходимость дружбы между этими двумя странами — оказалось катастрофическим.
«Согласится ли Великобритания на альянс между нашими странами?» — спросил Гитлер.
«Собственно говоря, я не исключаю такой возможности», — ответил Гендерсоп.
Когда в Лондоне Ванситарт узнал об этом, он выразил свое возмущение в следующих словах: «Если бы немцы проявили достаточную прозорливость и соответствующим образом организовали утечку информации о том, что такой вопрос был поставлен перед британским послом, и привели дословно его ответ, то нам пришлось бы встретиться с огромным возмущением и подозрением в нашей стране, но больше всего мы пострадали бы от потери доверия к нам во Франции, Турции, Польше, Румынии, Греции и т. д. Я считаю, Гепдерсон должен был уклониться от ответа на подобный вопрос. Если альянс что-либо означает, то прежде всего он означает военный альянс. А против кого мы должны были бы объединиться с такой шайкой, как нынешние руководители Германии?»