Об этом Лорейн информировал Галифакса каблограммой, которая поступила в Форин Оффис в И часов вечера по британскому времени.
В 4 часа 45 минут утра по центральноевропейскому времени 1 сентября немецкий линкор «Шлезвиг-Гольштейн» вошел в гавань Данцига и открыл огонь из всех своих крупнокалиберных орудий по польскому гарнизону на Вестерплятте.
Внутри самого города, напротив здания, где размещалась резиденция верховного комиссара, была воздвигнута трибуна, разукрашенная флагами со свастикой. Из-за трибуны нацистские подразделения хеймвера открыли огонь по служебным помещениям польского комиссара в Данциге и стреляли до тех пор, пока через полчаса из помещения не вышли с поднятыми руками служащие во главе с комиссаром Ходацким.
Только у здания польской почтовой службы, где служащие забаррикадировались, было оказано некоторое сопротивление. Беспорядочный огонь по ним в течение двенадцати часов и несколько тяжелых снарядов, выпущенных из немецкого полевого орудия, заставили поляков в конце концов сдаться.
К исходу второй половины дня Данциг стал немецким. Из громкоговорителей, развешанных на фонарных столбах, неслись воинственные мелодии нацистского гимна «Хорст Бессель», на улицах началось праздничное веселье. Юноши и девушки в форме хеймвера впервые почувствовали привкус крепкого местного напитка — пива с ликером «Данцигер голдвассер».
У гавани, укрепившись на Вестерплятте, поляки удерживали свои позиции >1. Но вскоре не только корабельная артиллерия, но и пикирующие бомбардировщики появятся здесь, чтобы смять их.
На 4 часа 45 минут утра было назначено вторжение сухопутных войск по всей польской границе, а в воздухе — воздушное наступление люфтваффе.
Сверив часы, танковые дивизии 19-го армейского корпуса ринулись через границу в точно указанное время. Командир корпуса несся в полугусеничной машине 3-й танковой бригады. Он приказал, чтобы в первой фазе вторжения не открывали огня до тех пор, пока не будут видны, цели; тем не менее дело чуть было не закончилось непоправимым для командира несчастьем. Нервничавшие артиллеристы 3-й танковой дивизии решили, что слышат шум подходящего противника, и в тумане открыли сумасшедшую стрельбу. Их первый снаряд упал в пятидесяти ярдах впереди машины генерала, второй — в пятидесяти ярдах позади.
Водитель быстро съехал в канаву, у бронемашины разорвалась гусеница; генерал побежал в сторону артиллерийских позиций, осыпая проклятиями артиллеристов, которые продолжали пальбу, не видя целей.
Спустя полчаса генерал уже сидел в другой бронемашине, а еще через двадцать минут он со своими танками вошел в соприкосновение с противником на первой линии обороны. Полученный им приказ требовал наступать к реке Висле, чтобы окружить польские войска внутри «коридора». Для осуществления этой задачи выбор руководителя был удачным не только потому, что то был блестящий генерал, но и потому, что он превосходно знал эти места. К восьми часам утра он уже вел ожесточенный бой на подступах к небольшому польскому городу Гросс-Кло-ния. Город и единственный замок в нем некогда принадлежали прадеду генерала, здесь был похоронен его дед, здесь родился его отец и здесь провел ранние годы своего детства и сам генерал. Генерала звали Гейнцем Гудериа-ном.______