Совещание в Мюнхене между Гитлером, Муссолини, Да ладье и Чемберленом началось утром 29 сентября и длилось до самого подписания соглашения в 2 часа 30 минут в ночь на 30 сентября. На самом деле все было решено в течение первого часа встречи, когда четыре руководителя пришли к выводу, что Чехословакия должна быть расчленена: а то, что было потом, — это торговля вокруг отдельных деталей. Гитлер привел с собой огромную делегацию, в том числе министра иностранных дел Риббентропа и фельдмаршала Геринга. Муссолини приехал со своим министром иностранных дел графом Чиано. Даладье приехал с проницательным и циничным генеральным секретарем министерства иностранных дел Алексисом Леже. Чемберлен, как всегда, держал возле себя Вильсона.
Пока руководители вели переговоры, а мир ожидал их решения, чехи тоже ждали. В приемной дома, где происходила конференция, в ожидании решения судьбы своей страны сидели прибывшие из Праги представители: доктор Маетны — чехословацкий посланник в Берлине и доктор Губерт Масаржик — представитель министерства иностранных дел Чехословакии. В течение многих часов никто не подходил к ним. Через двенадцать часов после начала совещания к ним вышел Гораций Вильсон.
«Почти все решено, — сказал он, радостно улыбаясь.— Вам будет приятно узнать, что мы пришли к соглашению почти по всем вопросам».
Доктор Маетны мрачно спросил:
«И какова наша судьба?»
>1 На протяжении всего этого кризиса русские настаивали на согласованном выполнении своих обязательств совместно с Англией и Францией. — Прим. авт.
«Не так плоха, как могло оказаться. Гитлер сделал некоторые уступки». — Вильсон развернул карту на столе перед чехами, и те содрогнулись, взглянув на нее. Соответственно окрашенные в красный цвет, от Чехословакии отрезались огромные куски территории. Приглядевшись внимательнее, Маетны вскипел от злости.
«Это возмутительно! — закричал он. — Это жестоко и преступно глупо! Вы не только предаете нашу страну, но приносите в жертву и наши оборонительные сооружения. Смотрите, вот наша линия обороны, и здесь, и здесь, и здесь! — указывал он пальцем на карте. — И все отдано нацистам».
Улыбка сползла с лица Вильсона.
«Извините, но спорить бесполезно, — сказал он. — У меня нет времени слушать вас. Я должен вернуться к своему шефу». И он поспешно ушел, оставив чехов в гневном отчаянии. В это время прибыл еще один член английской делегации — Фрэнк Эштон-Гуэткин. Он был в составе миссии Ренсимена в Чехословакии этим летом и оказался полностью обведенным вокруг пальца руководителем судетских нацистов Конрадом Генлейном; в своем донесении Форин Оффису он изобразил Генлейна как «искренне'го и честного человека» в тот самый момент, когда этот нацист по указанию Гитлера проводил особенно активную кампанию лжи и клеветы. Теперь Эштон-Гуэткин влетел в приемную, чтобы подтвердить сделанное Вильсоном сообщение, что соглашение достигнуто. «Вам следует быть готовым к значительно более тяжелым условиям, чем вы, возможно, предполагали», — добавил он.